Край непуганых

Городок готовился к новому вечеру, который внешне едва ли отличался от всех предыдущих. Стоящие вдоль домов ивы отбрасывали длинные тени, все так же тявкали дворовые собаки. У бордюра лохматый рыжий кот подлизывал брошенный кем-то рожок мороженого. Впрочем, возможно, все теперь уже не совсем так, как было прежде: в головах местных жителей произошел какой-то сдвиг. Наверняка начались пересуды и разговоры о том, что происходит (в правильности своих выводов я имел возможность убедиться уже через пару дней, но об этом чуть позже).

А вот и мой дом. Притихший, одинокий, позабытый. В соседних, напротив, бурлила жизнь. Мария на передней лужайке перед домом гоняла близнецов Федьку и Петьку — они никак не хотели идти ужинать, катали по траве пластмассовые машинки.

— Ну-ка быстро домой! — кричала мама, но мальчишки ее игнорировали. Увидев меня, соседка приветливо улыбнулась, но в улыбке мелькнула тревога.

— Здравствуйте! — сказал я.

— Вечер добрый, Сергей. — Она подошла к воротам. — Хотя что-то я сомневаюсь.

— Видели в новостях?

— Конечно. Телевизор-то на кухне у меня не выключается, все стирка-готовка, с ним веселее. Вот и насмотрелась. — Она вздохнула, взглянула на близнецов. — Это что ж теперь будет, Сережа? Хоть из дома не выходи. И за детей вот беспокойся.

— Не волнуйтесь так уж очень. — Я постарался подпустить в голос интонации бывалого психотерапевта. — Разберутся, наведут порядок. Думаю, скоро все снова наладится.

— Так ведь непонятно, откуда чего! Отродясь не было!

Я развел руками, вспомнив один из бессмертных афоризмов Виктора Степановича Черномырдина: «Не было ни разу — и вот опять!».

— Ну ладно, хорошо вам вечер провести. — Мария вернулась к своим близнецам. — А ну марш умываться, бестии!

Я постоял у калитки своего дома, раздумывая, чем бы мне заняться. Боковым зрением заметил, как в доме у Михалыча загорелся свет.

Кстати…

Когда я нажал кнопку звонка у соседней калитки, занавески одного из светившихся окон подернулись. В окно выглянул сам Михалыч. Зыркнул на меня и сразу скрылся. Я ждал минуту и уже подумал, что мне тут не рады, как дверь дома отворилась. На крыльцо вышел хозяин, но уже не в засаленной майке-алкоголичке. Михалыч приоделся: натянул серые костюмные штаны и голубую рубашку. Кажется, он даже причесался. Я для него почетный и желанный гость, видимо. Или он просто никогда не принимал гостей.

— Сосед? Здарова! Решился-таки.

— Добрый вечер, Михалыч… Не знаю, как вас по имени.

— Михаил. Михал Михалыч, стало быть. Заходь!

Я толкнул калитку, прошел внутрь. За травой, росшей у крыльца, давно никто не ухаживал, все поросло сорняком, да и цветочная клумба у ограды приказала долго жить.

— Принес чего с собой? — облизнулся хозяин.

Я виновато пожал плечами.

— Жаль. А то у меня бормотуха одна. Мне-то ничо, а ты, поди, такую не потребляшь.

— А надо пить?

— А ты телевизор не смотришь? Давно уж пора нахлобучиться.

— Ну, если надо, я сбегаю. Где тут поблизости можно купить?

— Ближний магазин за полверсты. Ты мне дай, я знаю, где тут у соседей отовариться.

Я отсчитал ему несколько мелких купюр на десятку, он тут же прибрал их в карман штанов и помчался на улицу.

— Я скоро. Ты проходи в дом. Софья, мечи на стол, гости у нас!

Планировка в доме Михалыча и Софьи ничем не отличалась от той, что была в моем доме. Тот же коридор посередине, выводящий на задний двор, по бокам от которого две комнаты, кухня и санузел. Но если наше со Святовым жилище выдавало в хозяевах всего лишь застарелых холостяков и аскетов, то здешние обитатели давно и безнадежно погрязли в бытовых трудностях. Деревянный пол местами потрескался и разбух от влаги, обои на стенах отваливались, а дверные косяки будто собаки обглодали. В доме стоял запах несвежей еды и стирального порошка.

Увидев выражение моего лица, хозяйка виновато опустила глаза.

— Вы уж извините по-соседски… Мы гостей не ждали. Я вот стирку еще затеяла. Вы пока проходите вот сюда… Да не разувайтесь, что вы!

Я прошел в ближайшую к входу комнату, гостиную. Один старый потрепанный диван, стол у стены, покрытый выцветшей клеенкой, тумбочка в углу с телевизором (это была не панель, а «ящик» пятьдесят четвертой диагонали), старый сервант с зеркальной внутренней стенкой, похожий на тот, что стоял когда-то у моих родителей во времена тотального дефицита, — вот и все убранство. Не скажу, что меня все это коробило — я вырос в Советском Союзе, чего там — но для здешнего уровня жизни это был плинтус.

Софья предложила присесть. Я выбрал один из стульев, придвинутых к столу, сел. Хозяйка мялась у косяка.

— Отужинаете с нами? У нас картошка с овощами и говядиной сегодня будет.

Кажется, она была готова провалиться сквозь землю. Мне стало ее жалко.

— Не суетитесь, Софья. Я ненадолго, да и ужинал уже.

Она покорно кивнула, но не уходила. Хотела что-то спросить. Я одарил ее ободряющей улыбкой.

— Извините, Сергей… — Она присела на другой стул. — Можно спросить?

— Конечно.