Крайний случай

Раздался треск. Все понеслось перед ее глазами. Она цеплялась ветками за соседние сосны, те тоже старались поддержать ее, но напрасно. Сосенка упала в снег, ее куда– то потащили. Она упиралась изо всех сил, оставляя за собой следы борьбы, но вскоре оказалась в кузове машины…

Когда сосенка очнулась, то вновь стояла.

«Как будто и ничего не произошло. А где же мои сестры и братья?» – подумала она. Вокруг стояли горы, в которых виднелись стройные ряды блестящих прозрачных квадратиков – именно так сосенка расценила пятиэтажные дома. Редкие, незнакомые ей сородичи тоже были здесь. Внизу копошились люди, делая фигуры из снега и льда и развешивая что-то на ее ветках…

Как стемнело, множество звезд вспыхнуло не где-то на небе, а совсем рядом. Они зажглись и над пролегавшей по соседству дорогой. Горы сплошь покрылись огнями, а в один из вечеров – даже ее одежды…

Все говорило о приближении великого торжества. Она чувствовала, что стала очень красива. Ближайшие сосны только о ней и говорили. А люди, проходившие мимо, неизменно поглядывали на нее…

И как-то в полночь случилось чудо. Вокруг нее собралась масса народу. Стало шумно, как во время сильного урагана. Загремели выстрелы: «Бах! Бах!». Мимо нее стремительно проносились молнии, с хлопками рассыпавшиеся возле ее кроны на множество мигающих светлячков. Она инстинктивно искала на земле падающих белок, которых на ее ветках обычно стреляли охотники. Но ни одной не нашла…

Залпы, шум толпы… Вскоре у сосенки от радости закружилась крона. Захотелось сойти с места, скатиться по горке вместе с ребятней. Сосенка, как ей казалось, затанцевала и сама что-то прокричала, но ее голос заглушили выстрелы петард… А потом – все разошлись, и она осталась одна…

Как рассвело, набежали дети. Их веселые, звонкие голоса были для нее, как пение птиц. Вечером, когда на ее одеждах и везде вокруг вспыхнули звезды, пришли взрослые, и опять начался праздник. Это было так удивительно, что она уже стала подумывать, насколько ей повезло, что ее привезли сюда, где она не играла роль королевы, а была ею…

Вот только сосенка чувствовала, как с каждым днем все меньше гибкости остается в ее ветвях. Силы понемногу покидали ее, пока она совсем не разучилась чувствовать окружающий мир. В какой-то из дней ее снова положили в кузов и куда-то увезли, но она уже не обратила на это внимания, потому что умерла… И подобное происходило на площадях многих городов, в квартирах, домах…

Еще раз про любовь

«Власть, деньги и любовь народную – всех этих трех китов мало кому удавалось насадить на один гарпун. Кто-то имеет любовь и власть, но страдает от безденежья, кто-то имеет власть и деньги, но не любим…»

Господин Мафиозов, генеральный директор одного дочернего предприятия, лежал в постели и вздыхал. Не спалось ему. Он ворочался с боку на бок…

Вроде у него было все, о чем мог только мечтать обычный человек: власть, немалые деньги, собственность, разбросанная по стране и всему миру, записанная на родственников, жена, любовницы, дети, но не было любви – безоглядной и страстной любви общественности.

Часто, вставая рано утром и расчесывая свои слегка вьющиеся волосы, Мафиозов сам влюблялся в себя. Но нарцисстическая любовь его слабо удовлетворяла. Хотелось большего. Окружение его любило, но лишь внешне.

«Боятся, что снимут с должности, – знал Мафиозов. – Остальные – выпендриваются. Взять народных защитничков, профсоюзников. Вроде невелики шишки, а ведь, стервецы, порой впрямую не любили. Ничего, в конце концов сдались… Правда, без страсти… Да и другие поняли, за что деньги получают».

– Чувства, куда подевались чувства? – проговорил Мафиозов.

Он спрыгнул с кровати, глянул на себя в зеркало.

«Нет, все же хорош я. Можно меня любить», – пронеслось в его голове. Он, не торопясь, процокал назад. Лег и под бедром ощутил что-то твердое. Оказалось, пухлый конверт с деньгами. Опять забыл в тумбочку бросить.

«Ну хоть Бесовский с Обломовичем, начальнички мои, не обижают. Только это и помогает пережить отсутствие любви общественности, – продолжил размышления Мафиозов. – Ну чего им не хватает, этим городишкам, где мы права качаем?

Болванили народ, лапшу на уши вешали, пресс-службами прессовали – сколько трудов ушло. Истина не стоит разбитых яиц. Если цены на продукцию снижаются или

новые налоги вводятся, то однозначно народ на местах должен за это рассчитываться. Не Обломовичу же из своего кармана за глупости заграничные да государственные платить…»

– Ну не идет сон, хоть убей, не идет. Ой, как хочется искренней ласки! – уже вслух сказал Мафиозов, и мысли заскользили дальше.