Крах Атласа

– О-о-о, – снова протянула Либби, словно полностью или хотя бы отчасти понимала Белен. – А, мм, военные преступления?

– Ну, тут правда как посмотреть, – ответила та. Замолчала, будто не думала больше ничего говорить, однако затем объяснила: – Могущество не лежит где-нибудь просто так и не ждет тебя, – сказала она в пустоту. – Его надо забрать у кого-то. И жить с тем, какой ценой это сделаешь.

Она коротко взглянула в глаза Либби, и та откашлялась.

– Точно.

Некоторое время они посидели в молчании. По коридору кто-то прошел.

– Может, я бы могла это исправить, – сказала наконец Либби. – Хоть что-то ведь я должна для тебя сделать.

– Что исправить? Мою жизнь? Смерть? Мило с твоей стороны. – Поразительно, с годами Белен не растеряла мелочности и язвительности. Она как будто и сама о том же подумала и гортанно рассмеялась. – Прости, Либби. Я состарилась, но ума не нажила.

– Ты не состарилась. Просто… – Либби пожала плечами. – Стала старше.

– Да, и пора было бы отпустить прошлые обиды. Но знаешь что? Мне и так неплохо, – сказала Белен. – Они меня греют. С ними не скучно.

Все же, наверное, Белен не хотела видеть Либби, и та, заявившись к ней в палату, в очередной раз повела себя эгоистично. Но что поделаешь? Хотя… Либби встала, собираясь уйти.

– Ты пришла за освобождением? – мягким голосом спросила Белен. – За прощением?

Справедливости ради стоило сказать, что Белен никогда не была по-настоящему подлой, по крайней мере, перед ней можно было быть собой.

– Если бы ты нашла в себе силы даровать его мне, я была бы признательна, – ответила Либби, и обе скривились, подавив смех. – А так нет, – вздохнула она, – думаю, просто хотелось тебя проведать. Напоследок.

– Ах да, – сказала Белен. – Люблю завершенные дела.

Либби не поняла, слышит ли в ее голосе горечь, хоть какую, даже самую примитивную. Иначе она просто не понимала, что еще говорит в Белен: какая-то личная вражда, обида на Либби, или то был сарказм, разочарование тем, что еще оставалось от жизни.

– Ты уверена, что у меня не получится…

– Буду считать, что это виток гилгула[31]. – Белен пожала плечами.

– Гилгула? – Либби нахмурилась.

– Это из эзотерики, нечто вроде реинкарнации. Душе дается три шанса на то, чтобы исправиться. – Белен помолчала. – Хочется верить, что это был мой первый заход.

Либби рассмеялась, чувствуя беспомощность. С Белен всегда было легко смеяться, и сейчас на ее губах растянулась улыбка, неизбывная насмешка над самой собой.

– Белен, ты же католичка.

– И что? Ты кинула меня и взорвала бомбу. Ты знала, что нынче детишки называют это крайней формой игнора? Так что ахала бы тетя, на себя глядя.

– Там дядя.

– Я знаю, что говорю. Короче, смысл вот в чем: у меня еще два шанса на исправление, поэтому я не сильно злюсь. То есть, – задумчиво поправилась Белен, – не очень сильно.

Либби снова опустилась в кресло. Беседа выдалась не такой уж и… напряженной. И как всегда, с Белен было заметно лучше, чем без нее. Правда, сейчас, когда назад путей не осталось, когда ничего уже исправить Либби не могла, этот вывод казался непрактичным.

– Говоришь реалистично, – заметила Либби. – Даже здраво.

– Мм, да, ты меня знаешь, – согласилась Белен. – Самореалистично до неприличия.

– А как бы ты все улучшила? – не сдержалась и спросила Либби. – Как бы ты использовала второй шанс души на то, чтобы исправиться?

– Выбрала бы я тебя снова, будь у меня шанс переиграть? – без обиняков уточнила Белен.

– Типа того. Да, думаю, так. – Отрицать смысла не было. Нарциссичные поиски искупления – не самое страшное, чему предавалась Либби.

– Хотела бы я заставить себя держаться от тебя подальше, но я же знаю свои анархичные наклонности, знаю, что не стала бы себя слушать. – Долгое время Белен смотрела на Либби молча. – А что до остального… я бы все равно пыталась сделать мир лучше. И, – добавила она, – некоторые военные преступления из тех, что мне приписывают, оказались очень даже эффективны. А потому сожалеть не сильно тороплюсь. Это, как ты, наверное, догадываешься, вгоняет моего общественного защитника в отчаяние. Для такого дерьма всех антидепрессантов в мире не хватит.

– Значит… ты ничего не стала бы менять? – подвела итог Либби.

– Существенно – нет, думаю, не стала бы. Только, наверное… – она коротко взмахнула рукой, – наслаждалась бы этим больше.

– Военными преступлениями? – иронично спросила Либби.

– И сексом. – Белен умиротворенно улыбнулась.

– Точно.

В дверь постучали, и Либби обернулась.

– Время принимать лекарства, доктор Аранья. – Медсестра настороженно взглянула на Либби, затем на Белен. – Мне зайти попозже, минут через пять?

– Да, будьте любезны.

Медсестра кивнула и вышла, а Либби посмотрела на Белен.

– Доктор Аранья?

– Да. Я, в отличие от тебя, настоящий профессор и не даю местному персоналу об этом забыть. Видишь ли, я тоже умею быть врединой. – Белен улыбнулась теплее. – Короче, если все еще ждешь прощения, то у тебя осталось пять минут. Не пропадать же им.

– Верно. Ну что ж. – Либби подцепила кутикулу ногтем. – Могу продолжить за тебя карьеру военного преступника, если хочешь. Твое дело, наследие.