Крах мечты

– Твои страхи. Дашь слабину, и они тебя сожрут. Тебе нужно доехать до следующей станции и выйти. Но помни: пока поезд движется – сиди! Ни в коем случае не вставай. Иначе они тебя сожрут. Ступай!

Ария кивнула, хватаясь за цепочку с маленьким кулоном-сердцем, висящую на шее, – подарок дедушки на шестнадцатилетие. Она носила ее, почти не снимая, ведь та стала оберегом, символом счастья и любви дедушки.

– У тебя будет десять секунд, чтобы зайти в вагон.

– Если не успею? Умру?

– Нет же. Проснешься.

– Проснусь проигравшей… поняла.

– А вот если зайдешь и позволишь страхам тебя поглотить… умрешь.

Таец похлопал ее по плечу и велел скорее идти, чтобы не опоздать на единственный поезд в игру. Пропустит – проиграет. А Ария знала, что не может позволить себе проиграть.

Все или ничего.

Победа или смерть.

Третьего просто не дано.

И она перешла через мостик, замерла у путей, ожидая выход. Ее спасение. Или погибель. Не важно. Важно лишь то, что это единственный путь.

Этот поезд отличался от тех, что помогали людям перемещаться по Бангкоку. Он был старый, обшарпанный, с разбитыми окнами, покрытый ржавчиной и мхом, исписан граффити на непонятном Арии языке. Она коснулась темно-синего вагона, вглядываясь в то, что таилось за стеклом, но увидела лишь себя в отражении: большие зеленые глаза ошалело пялились на вспотевшее лицо с красными пухлыми щеками, волосы спутались, а губы были искусаны до крови.

Дверь распахнулась, и Арию обдало морозом. Она нерешительно потопталась на месте.

«Не войдешь – просто проснешься. Будешь жить дальше. Сможешь стать счастливой.

Войдешь – попадешь в игру. И либо выиграешь. Либо умрешь.

Выбор за тобой, Ария».

И она шагнула в вагон. Дверь с лязгом закрылась, а кожа покрылась мурашками. Волоски на руках встали дыбом, покрылись инеем, щипая кожу, словно ее кололи иглами, а шею сдавило, как тисками.

Ария никого не видела, казалось, она была одна в пустом вагоне со скамейками, обивка которых была порвана и заштопана красными нитями в некоторых местах. Но едва поезд двинулся, она поняла, что ошибалась. Ветер бил, проникая сквозь разбитые окна, а страх оплетал тело, застегивая на ней жилет с шипами. Опомнившись, она укусила себя за щеку, заставляя боль вернуть контроль, сделала два мучительных шага и плюхнулась на одну из скамеек.

Всего пара минут. И она вернется на нужную станцию. Главное не вставать. Главное не вставать…

Холодная, как лед, рука коснулась плеча. Ария задрожала, задержала дыхание, моля, чтобы поезд скорее остановился. Но она открыла глаза. И сжала край юбки с такой силой, что побелели костяшки.

Она видела себя. Но старую. В обносках. С потухшими глазами. И она знала, что значит этот взгляд. Не было нужды спрашивать: она провалилась, не добилась мечты, не стала знаменитой певицей… Старушка встрепенулась, протянула ей блокнот, тот самый, куда она записывала тексты песен.

Настоящая10 Ария помотала головой, а потом заметила других призраков – ее страхи.

Мать отряхивала передник и презрительно смотрела на дочь.

– Ты бросила нас, когда была так нужна!

Женщина отвесила Арии пощечину, и та вскрикнула. Мать была прозрачной, неосязаемой, всего лишь отпечатком ее фантазии, страха, но щека горела, словно к ней поднесли раскаленную сковороду.

Ария пискнула, увидев дедушку, сидящего с капельницей. Лысая голова склонилась, на губах застыла теплая улыбка, но в глазах плескалась боль. И это была не фантазия, а ее воспоминание. Воспоминание, которое она мечтала навсегда забыть. Но вместо лекарства по трубке стекало что-то алое – кровь? Она помнила, как он угасал, умирал на ее глазах, а она ничего не могла сделать, могла лишь ждать…

– Нет… Пожалуйста…

Ария закрыла глаза, борясь с подступающими слезами, пытаясь сделать вдох, но мешал тугой узел в горле.

– Ты – никто! – Шепот обвязал сердце. – Ничтожество! Не добилась ничего! Не оставила след… не заставила семью гордиться…

– Нет… пожалуйста… – бормотала Ария, закрыв лицо ладонями. Слезы текли по щекам.

– Ты подвела его. Не смогла. Неудачница!..

Ария зажмурилась и зажала уши ладошками, но шепот шел из нее самой. Он не отпускал, лишь сильнее затягивал, словно зыбучие пески, ведь чем сильнее она пыталась избавиться от него – тем громче был голос.

– Тебе лучше умереть! Ты – разочарование…

Холодная рука сжалась на шее, Ария распахнула глаза, схватилась за запястье напавшего, пытаясь сделать отчаянный вдох. Она увязла в холодных синих, словно океан, глазах Чарли. Он хищно смотрел на нее, улыбаясь так, что у нее появились мурашки.

– Ты – моя, слышишь? И будешь делать так, как велю я! – прошипел он, пока Ария царапала его руку, пытаясь вырваться, едва видя от слез.

Он выпустил шею, а она закашлялась, вспоминая, почему ушла полгода назад от Чарли и сменила номер телефона. Ведь поняла, наконец, что не хочет быть экспонатом в его музее.

– Прости, любовь моя, ты же знаешь, я не люблю, когда ты меня злишь…