Крамаджен

— Присаживайся, — негромко сказал Энджен, кивнув на свободное кресло.

Лайнем сел, чувствуя, что этот Святолик ждет от него вопросов, держа наготове ответы на любой из них, и он был не в силах не начать задавать их.

— Что я здесь делаю, Святолик?

— О, я вижу, ты хочешь узнать все с самого начала, не смотря на свое состояние. История непростая, и она прямо подводит нас к ответу на твой вопрос, что ты, Лайнем Вистелл, бывший убийца и Судья Серебряного Круга, живой, делаешь здесь.

Энджен самодовольно улыбнулся:

— А не закопан где-нибудь на отшибе возле Клейбэма.

Лайнем уставился на Энджена, силясь понять, о чем он говорит:

— Тогда, быть может, мы начнем наш разговор прямо с этой истории, Святолик?

— Почему бы и нет. Но вначале тебе следует восстановить силы.

Лайнему не нравился голос этого человека. Он ужасно раздражал своей певучестью, словно бы Энджен нарочно говорит подобным образом, чтобы его собеседник испытывал неудобство только от этого.

«Как отвратительно он ухмыляется».

Энджен позвонил в колокольчик, и этот звук показался Лайнему восхитительным. Перезвон отразился от воды, от стен и покатился вверх, к яркому свету над их головами. Дверь за спиной Лайнема отворилась и он непроизвольно напрягся, едва удержавшись от порыва сразу же обернуться.

— Закуски и вина, — сказал Энджен, и слуга удалился. Святолик же перевел взгляд на Лайнема:

— Не будем терять время. Эта непростая история началась более пятидесяти лет назад. Мой отец, маг и философ, Грэйфе Маквилифе, тоже Святолик, тоже член Конгрегации и тогдашний глава Ордена, был поглощен исследованиями о том, чтобы не просто лечить тела и души страждущих и больных. Собственно, Орден Предела и был создан именно с этой целью — возвращать к жизни тех, кто недавно умер.

Лайнем вдохнул сырой воздух и поперхнулся.

— Да, Лайнем, — улыбка исчезла с лица Энджена, и он, упершись локтями в столешницу, устроил подбородок на сплетенных пальцах. — Мой отец решил…

Он умолк, и вновь едва заметно улыбнулся.

— Он называл это «контрактом с Собирателем душ».

— Твой отец, Святолик, решил спорить с божеством смерти?..

— Легче, — тихо проговорил Энджен. Вид начинающего свирепеть Лайнема развеселил его.

— Я знаю о том, что ты почитал Собирателя, как своего покровителя. И я предполагал, что мои слова вызовут у тебя подобную реакцию. Итак, как я сказал, мой отец решил… войти в диалог с Собирателем… Как нелепо это звучит. Проще говоря, отец разработал секретную формулу, способную взаимодействовать как и с мертвой плотью, так и с душевной сущностью, связанной с этой мертвой плотью…

Энджен внимательно посмотрел на сидящих в своих креслах мужчину и женщину, и вновь перевел пронзительный взгляд на Лайнема:

— Возможно, тебе неизвестно, что человек умирает сразу, но после смерти его душа пребывает в теле еще некоторое время, подобно узнику, заключенному в тюрьму. Собиратель душ, спускающийся вниз с неба, здесь, на земле, достаточно медлителен. Он освобождает души лишь спустя какое-то время, и мой отец научился… взаимодействовать с трупами до того, как Собиратель выполнит свою работу.

— Ты говоришь о воскрешении. И это похоже на обман бога.

— Нет, никакого обмана. Шутки с богами плохо заканчиваются для смертных. Шутить же с Собирателем душ как-то… глупо. Ведь он, рано или поздно, все равно получит свое, не так ли?

Лайнем молчал. Он чувствовал, как начинает болеть голова, и что плеск воды за его спиной и льющийся сверху солнечный свет ничуть не способствуют тому, чтобы он расслабился. Еще он чувствовал подавленный страх перед этим созданием, и ему с трудом удавалось держать взгляд на Энджене, не оборачиваясь, чтобы убедиться, что чудовище из далеких западных земель остается на своем месте, и ни приблизилось к нему.

Лайнем опустил взгляд и увидел, как побелели костяшки его пальцев, вцепившихся в подлокотники кресла. Ему пришлось приложить усилия, чтобы разжать их.

«Они… вернули меня не для того, чтобы причинить вред».

Двери за его спиной вновь раскрылись и он вздрогнул от неожиданности. Послышался тихий цокот каблуков, и вошедший слуга поставил перед креслами легкий круглый столик. Вошедшая следом девушка в черно-белом платье медсестры поставила на столик поднос, на котором стояли вазы с фруктами, четыре бокала и графин с вином.

При виде фруктов Лайнема замутило от голода. Энджен кивнул ему, и он протянул дрожащую руку, чтобы спустя мгновение жадно вцепиться зубами в сочную спелую мякоть. Сок потек в горло, и Лайнем испытал головокружение.

Двери закрылись, и Энджен взглянул на молодого мужчину:

— Рифери, бокал, если тебя не затруднит.

— Конечно же, — Рифери, наполнив бокалы, подал один Поле, и, поднявшись, протянул другой Энджену.

— Благодарю. Итак, продолжим. Среди нас, собравшихся здесь, единственный маг — прекрасная Пола.

Энджен отсалютовал ей бокалом, женщина слабо улыбнулась и потупила взор, словно бы ей было неудобно.