Крамаджен

Здесь не было стен, их заменяли большие бледно-бирюзовые полотнища из полупрозрачного пластика, свисающие с карнизов у далекого потолка. Здесь были люди: Лайнем скользнул взглядом по молодой женщине в черно-белом облачении то ли служанки, то ли медсестры какого-то воинского подразделения, стоящей рядом, и перевел взгляд на мужчину и женщину, стоящих чуть поодаль. Это были молодой человек в легкой кожаной броне с незнакомыми Лайнему нанограммами на плечах и груди, и высокая стройная женщина в темно-серой робе мага. В глазах потемнело и голова закружилась, и прежде, чем бессильно уронить ее на подушку, Лайнем успел окинуть взглядом эту импровизированную комнату еще раз. Это помещение было больше похоже на больничную палату, но Лайнем чувствовал, что он находится не в госпитале. Вокруг словно бы была воссоздана та стерильность, которой было предостаточно для того, чтобы заставить так думать.

Он несколько раз тяжело вздохнул, глядя в потолок, и предпринял попытку сесть. Это удалось лишь спустя несколько томительных секунд, проведенных в борьбе с собственным непослушным и слабым телом. Лайнем уселся на кровати, наклонив голову вперед и упершись руками в простынь позади себя, тяжело дыша и исподлобья глядя на стоящих перед его кроватью людей. Простыня, накрывающая его тело, скатилась до уровня паха, но сейчас Лайнема не беспокоило это.

«Я ведь умер».

Он вспомнил дождливый вечер, перешедший в ночь. Фигуры его людей, исчезающих в этих сумерках, чтобы убить княжича. Лайнем вспомнил самого Тотиса, с простреленной грудью лежащего на спине, на мокрых камнях и глядящего в черное небо своими мертвыми печальными глазами. А потом…

«Потом он ожил. Снова. Ведь Норт прострелил ему голову. Демонопоклонник ожил снова и убил Велжи».

Лайнем закрыл глаза, чувствуя, как бьется сердце. Он вновь видел княжича, поднимающегося на ноги и держащего в вытянутой руке магистрел необычной конструкции. Злоба вновь проснулась в душе Лайнема.

«Демонопоклонник».

— Где я? — повторил Лайнем, с неприязнью разглядывая молодого человека и женщину. Они отвечали настороженно-холодными взглядами.

Молодой человек был широкоплеч и подтянут, его волосы были огненно-рыжего цвета. Длинные и непослушные, они свивались в жесткие колечки короткой гривы, ложащейся на его плечи. Странные символы на его одежде были незнакомы Лайнему. Уж он, как бывший наемный убийца хорошо знал, как выглядят его главные враги во всей империи. Женщина-маг, возвышавшаяся над молодым воином на голову, была стройна и красива; серая роба лишь подчеркивала все достоинства ее фигуры, а ее лицо с острым подбородком и маленьким носом, упрямо поджатыми губами и глубокими глазами невольно приковывало к себе взгляд. С распущенными прямыми иссиня-черными волосами она обладала холодной красотой манекена или искусно выполненной статуи.

— Святолик все расскажет тебе, — ответил мужчина. — Принеси ему одежду, — добавил он, обращаясь к девушке в черно-белом платье.

«Святолик? Я в церкви?»

Девушка прошла вдоль «стены» справа от Лайнема и исчезла в малоприметном проеме между занавесями. Молодой человек вновь перевел взгляд на Лайнема:

— Мы подождем тебя снаружи.

Лайнем проводил их взглядом, и вновь остался наедине со своими мыслями.

«Демонопоклонник. Я убил себя, но я не умер».

Он помнил холод мокрого от дождя дула, которое он сунул в рот и нажал на спусковую скобу. Невольно вздрогнув, Лайнем провел рукой по затылку — ничего, никакого шрама или шва.

«Как такое может быть?»

Лайнем провел ладонью по голове, ощущая пальцами лишь гладкую кожу. Его обрили наголо, чтобы…

«Чтобы… Воскресить меня?..»

Он поморщился от этой беспомощной догадки. Лайнем знал и чувствовал лишь, что он жив, не смотря на то, что он собственноручно прострелил себе голову несколько дней назад.

«Или?.. Сколько? Когда я повстречался с безумцем?»

Вернулась служанка — или все же медсестра? — которая, молча оставив у кровати простые кожаные сандалии и на покрывале у изножья сложенную одежду, так же молча ушла прочь. Лайнем выбрался из-под простыни, опустив ноги на холодный пол. Двигался он крайне медленно и осторожно, прислушиваясь к собственным ощущениям. Лайнем боялся, что головокружение вернется в тот же миг, как он поднимется на ноги и попытается сделать первый шаг, но, кажется, это осталось позади. Собственное тело казалось ему неуклюжим, словно у древнего старика.

Лайнем торопливо оделся в белоснежные просторные штаны и рубашку со свободным воротом и короткими рукавами до середины предплечья. Это напоминало больничное одеяние и он вновь подумал, что находится все же в какой-то больнице или госпитале.

«Я убил себя. Демонопоклонник. Я убил себя, чтобы не дать ему забрать мою душу».

На какой-то короткий миг Лайнем вообразил, что Собиратель сжалился над ним за верное и долгое служение, и оставил его жить. Лайнем вспомнил и о своем амулете Единой церкви с символами Собирателя на цепочке, которая не покидала его шею долгие годы. Он проснулся без амулета, и помрачневший Лайнем подумал о том, что теперь ему придется требовать возвращение своей реликвии.