Крамнэгел

– Точно тебе говорю. Знавал я в Чикаго одного типа, твоего примерно возраста, ну, может, чуток помоложе был. Звали его Израэл Менделсон – еврей был, портной, все звали его просто Иззи, так он жутко разбогател на одной штопке карманов для гангстеров. Целое состояние нажил! Когда бросил работать, купил себе домину в Майами – это знаешь где? Во Флориде. И поставил в гостиной орган. Умер не так давно. Денег у него развелось точно грязи, и самое смешное, ни он, ни его жена на органе отродясь не играли, а детей у них не было.

Оба задумались над столь горькой иронией судьбы, и вдруг Гарри спросил:

– А банки эти ребята грабили?

– И еще как! Но большинству из них не было в том нужды. Так разбогатели, что начали банки скупать.

– То есть как это? – оторопел Гарри.

– Банкиров шантажировали.

Гарри снова присвистнул.

– Точно. А вот одиночкам приходилось попотеть, чтобы взять банк. У таких ребят, как Джесси Джеймс, первая заповедь была: никогда не входить в банк через парадную дверь.

– А я всегда через парадную! – разволновался Гарри.

– Берешь напильник, проволоку...

– Ты что, сдурел?

– А как бы ты пошел?

– Только через черный ход.

– Мне его не найти нипочем.

– Тогда через окно.

– Я ростом не вышел, не достану. А с лестницей враз заметут, если без напарника.

– Слушай-ка, Гарри. Нынешние медвежатники-одиночки, они, конечно, соображают, что времена меняются и что даже одиночке надо шагать в ногу с прогрессом. Сегодня под Джесси Джеймса работать смысла нет – понаставили везде скрытых камер и всякого такого дерьма, сколько себе чулок на голову ни напяливай, все равно в конце концов заметут. Поэтому многие из нынешних – я их зову «новой волной в преступности» – вообще не лезут ни в двери, ни в окна.

– А как же?.. Не, не говори, я сам догадаюсь... Через чердак, да?

– Вот и нет. Они, значит, берут взрывчатку и пробивают в стене дыру. Все надо планировать заранее, понял? Потом другим зарядом отшибают у сейфа дверь, а если кто помешает – ну, тем хуже для него, пусть не лезет. Налетчик тогда швыряет три-четыре бутылки с горючей смесью, и начинается пожар. А ничто так не пугает, как пожар. Я вот одного знал – взяли мы его в конце концов, хоть он от нас десять месяцев бегал, звали его Джо Корилли, или короче Джо, а полностью значит Джозеф, – так он именно таким путем в банк и проник. Тоже один работал. Все подготовил заранее: в семь вечера заявился, значит, в банк, одетый под водопроводчика, и заложил часовую бомбу. Ну, она и грохнула в час ночи, как положено, и он пролез в банк, взорвал вторым зарядом сейф, а тут как раз подъезжает к банку патрульная машина – банк-то стоял на «стороже», – заходит, значит, полицейский вовнутрь через пролом в стене, а Джо знаешь, что учудил? Взял и крикнул полицейскому сдавленным голосом: «Скорее... вызывайте подмогу... в сейфе пожар... Я ночной сторож...» – и с этими словами швырнул бутылку с горючей смесью. Ну, полицейский как услыхал «пожар», так и побежал в машину вызывать по радио пожарную команду, вместо того чтобы открыть огонь по Джо. А Джо тем временем отворил входную дверь и преспокойно, как хозяин, вышел из банка на шестьдесят две тысячи долларов богаче, чем был, когда вошел. И поймали мы его только десять месяцев спустя – взяли по обвинению в похищении с целью изнасилования, когда он пересекал границу штата с одной девицей. При обыске у него нашли пять тысяч еще в банковских упаковках. Я эту историю помню, потому что именно мне пришлось закатить тому патрульному – Келли его звали – головомойку за то, что не пристрелил Джо, а побежал звать на помощь. – Крамнэгел рассмеялся. – Я, должно быть, здорово ему тогда мозги прочистил, в следующий раз он нарвался на настоящего водопроводчика и, ни слова не спрося, открыл огонь. – Крамнэгел снова помрачнел. – На этом Келли и спекся. Вышибли его психиатры из полиции.

Астматически хрипя, Гарри в изумлении покачивал головой.

– Не, не пойму, как он это сделал, – пробормотал он наконец.

– Кто, Келли?

– Не, не Келли, Джо. Не пойму, и все тут.

– Я ведь тебе объяснил, – сказал Крамнэгел, уже теряя терпение.

– Ну да, объяснил. Я потому и говорю, что не пойму. Бомбу-то ведь сделать надо, нет? Ее ж у «Хэрродса»22 не закажешь. Потом эти бутылки с горючей смесью...

– Не проблема. Я тебе за час такую бомбу смастерю, что живо тюремную стену продырявит.

– Отчего же до сих пор не смастерил?

– Чокнулся ты, что ли? Где же я здесь материал возьму?

– А что для бомбы надо?

– Сейчас расскажу…

И Крамнэгел начал перечислять на пальцах ингредиенты и чертить прутиком на земле схему. Гарри впитывал в себя премудрость как ребенок, которого учат азбуке. Перед ним раскрывался мир безбрежных возможностей.

Два дня спустя Гарри выходил на свободу. Прощание было дружеским и трогательным – печальный и в то же время возвышающий дух момент. Со слезами на глазах протянул Гарри руку своему наставнику. При виде его слез у Крамнэгела перехватило горло и невольно задрожали губы.

– Ты знаешь, дружище, мне даже уходить отсюда не хочется, – пробормотал Гарри.