Крампус, Повелитель Йоля

– Да как ты смеешь бросать вызов Господу нашему в его собственном доме? Бог этого не потерпит. Во имя Господа всемогущего, я изгоняю тебя! Изыди, Сатана! Изыди!

– Сатана? Я не Сатана! – проворчало чудовище. – Я – Крампус, Повелитель Йоля. А теперь, если ты не уберешься с дороги, я вырву у тебя сердце и пожру его!

Преподобный поднял повыше зеркальный шар, думая, если понадобится, швырнуть его в Нечистого.

– Отступи, Диавол! Вернись в ад, откуда ты явился!

Чудовище закатило глаза.

– Я не дьявол, глупец. Ты когда-нибудь задумывался о том, чего ради вы с таким пылом повсюду ищете дьявола? Я скажу тебе. Потому что вы не можете поглядеть в глаза собственным злодеяниям. Правда в том, что никакой дьявол не заставляет вас пытать друг друга, насиловать, убивать и подвергать содомскому греху. Никто не заставляет вас уничтожать самую землю, которая кормит вас. Есть только вы. Так что погляди на себя, потому что единственный дьявол здесь – это ты.

– Тебе здесь никого не одурачить своими словесами, – ответствовал преподобный. – Я вижу тебя, ибо Иисус дал мне очи свои. Господь Бог видит тебя, и он сразит тебя своим праведным мечом. Он изгонит тебя обратно, в адское пламя, и ты будешь гореть там во веки веков!

– Гореть? Разить? Наказывать? Почему же это твой бог так нетерпим? Так ревнив? Почему вообще бог должен быть только один? Неужели в мире нет места для многих?

– Что?

– Почему бог один? Почему нужно поклоняться только одному богу?

– Почему… Да каждый ребенок в воскресной школе знает ответ на этот вопрос. Это же первая заповедь: «Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим».

– Ты не ответил на мой вопрос. Какой в этом вред? С самых древних времен человек искал защиты у многих богов, пребывал в гармонии со всеми дикими духами природы. Это же очевидно – чем больше богов приглядывают за тобой, тем лучше. Разве нет?

– Я не отрину Господа моего, если ты просишь меня об этом. Иисус – мой Спаситель, и я не собираюсь становиться заблудшей овцой.

Тут плечи дьявола несколько поникли, и преподобный Оуэн понял, что победа на его стороне, что Сатана уже готов сдаться перед Святым Духом.

– Глупый человек, никто не просит тебя никого отринуть. Только открыть твое сердце. Пригласить их всех в твой дом.

– Я верю только в Иисуса и Господа нашего на небесах.

Тут дьявол встрепенулся.

– А Санта-Клаус? Веришь ли ты в Санта-Клауса?

«Санта-Клаус? Какое отношение имеет ко всему этому Санта-Клаус?»

– Конечно, нет. Санта-Клаус – это выдумка.

Дьявол разулыбался и даже хохотнул.

– Вот. На этом, по крайней мере, мы с тобой можем согласиться.

Он слегка похлопал преподобного по макушке, потом отодвинул его в сторону и двинулся дальше по проходу в сторону елки.

Преподобный постоял еще немного на месте, не очень понимая, что, собственно, только что произошло. У него уж точно не было чувства, что он только что прошел великое испытание своей веры, что поставил Сатану на место. Если уж на то пошло, единственное, что он сейчас чувствовал, – это раздражение. А долговязое чудовище тем временем принялось трясти и раскачивать их елку, да так, что игрушки и украшения летели во все стороны, в разбиваясь вдребезги о стены и пол. «Да на что, в конце концов, сдалась ему эта елка?»

– Эй! – закричал преподобный. – Прекрати это! Говорю тебе, прекрати!

Дьявол не обратил на него никакого внимания. Хорошенько толкнув елку, он повалил ее прямо на кафедру. Елочные игрушки хлынули дождем.

– НЕТ! НЕТ! НЕТ! – заорал преподобный Оуэн и швырнул в дьявола зеркальным шаром для дискотек. Шар ударил чудовище в затылок и разлетелся вдребезги о рога. Дьявол пошатнулся, но не упал. Он помотал головой, вытряхивая из гривы осколки зеркального стекла, повернулся и обратил на преподобного взгляд узких, пылающих злобой глаз.

Низкое, угрожающее рычание заклокотало у него в горле, и дьявол рявкнул, обнажая острые клыки. И преподобный вдруг понял, что у него нет никаких причин тут оставаться, нет никаких диспутов о вере, никакой борьбы за души. Он увидел перед собой первобытного зверя, нечто дикое, злобное и кровожадное. Преподобный отступил на шаг, другой, повернулся, чтобы бежать, и тут наткнулся на лестницу, так, что верхний ее конец, упиравшийся в потолок, поехал в сторону. На мгновение лестница, казалось, зависла в воздухе, а потом начала падать, набирая скорость и собирая попутно все натянутые под потолком гирлянды. Те самые, которые он развешивал последние два часа. А потом с треском рухнула на скамьи.