Крампус, Повелитель Йоля

Преподобному не слишком улыбалась идея превращать церковь в танцплощадку, но он не был слеп, по крайней мере, пока. Он видел, что его паства стареет, и, если не пытаться как-то привлечь молодое поколение, от церкви скоро ничего не останется. И все же иногда ему казалось, что временами он проводит больше времени, организуя деятельность всяческих клубов, чем проповедуя Слово Божье. Преподобный скучал по тем старым добрым временам, когда они с женой ходили от двери к двери с Библией под мышкой и несли людям Писание, несли веру тем, кому не во что было верить. Он припомнил, как на него спускали собак, как в него стреляли, как его проклинали и высмеивали. Но все это только разжигало его пуще прежнего, потому что он был солдат Божий, изгоняющий Сатану отовсюду, где только его находил, наполняя Духом Святым сердца суровых обитателей округа Бун. Уже давненько он не чувствовал, как Дух вскипает огнем в его жилах, давно не чувствовал вообще ничего, кроме усталости от бесконечных административных обязанностей или раздражения, когда приходилось улаживать мелкие свары среди его прихожан.

Преподобный Оуэн уже собрался подняться на верх лестницы, как вдруг до него донеслись какие-то крики из подвала. Он посмотрел вниз, на внука, и закатил глаза.

– У меня с самого начала было плохое предчувствие насчет этой истории с консультациями для разведенных. Соберите в одном помещении толпу разочарованных женщин, и проблемы вам обеспечены.

В двери ворвалась Синди, столкнувшись при этом с миссис Пауэлл, которая несла поднос со свечами. Свечи разлетелись по полу.

– Скотт, давай туда, живо! Свечи, гаси их скорее!

Каждый год преподобный пытался отговорить их зажигать все эти свечи, и каждый год миссис Пауэлл и ее «Комитет пенсионеров по украшению храма» настаивали на своем, утверждая, что свечки на подоконниках – это традиция, как и гирлянды из попкорна. А старожилы цепляются за свои традиции, как блохи за собачий хвост.

Синди быстро прихлопнула догорающие на полу свечки и вскочила на ноги. Она прямо-таки задыхалась от волнения. Преподобный несколько напрягся; Синди имела некоторую склонность к истерикам, и он мысленно приготовился к очередной мелодраме.

– Там, в подвале, один из этих, из чертей! – воскликнула Синди. – И у него маленькая девочка. Я, на хрен, не шучу! Звоните в полицию! Кто-нибудь, звоните в гребаную полицию!

Преподобный Оуэн подумал, не вызвать ли полицию по поводу грязного язычка Синди. Он принялся спускаться с лестницы, стараясь не уронить зеркальный шар и при этом не упасть самому, и уже поставил ногу на пол, когда в его церковь заявились черти.

Первый вошел, распахнув настежь двойные двери, и решительно прошествовал мимо Синди и миссис Пауэлл, прямо по центральному проходу. Сатана был гораздо выше, чем преподобный его себе представлял, семи футов ростом, с торчащими во все стороны черными жесткими волосами, с черной, как сажа, кожей, с хвостом, с горящими красными глазами и торчащими изо лба кривыми рогами.

Все замерли, церковь погрузилась в тишину. Даже Синди, казалось, лишилась дара речи. Все смотрели, широко раскрыв глаза: дети, взрослые, все до единого. На каждом лице был шок и страх, каждый сделал шаг назад, уступая дьяволу дорогу, но только не преподобный, только не Оуэн Огастес Элкинс. Нет, сэр. Не ту ты выбрал церковь, Сатана, не того пастыря! И если дьявол возжелал тут что-то осквернить, решил сломить веру преподобного и подчинить его своим черным догматам – что ж, его ожидала хорошая трепка, потому что преподобный был солдатом Божьим. И в первый раз за двадцать лет преподобный Оуэн почувствовал, как Дух Святой растекается по его жилам. Преподобный ступил вперед, преграждая дьяволу дорогу.

Дьявол, не переставая сверлить злобным взглядом рождественскую елку, попытался обойти преподобного, но Оуэн ему не уступил. Он изо всех сил старался не бояться стоявшего перед ним огромного злобного чудовища, взывая про себя к Господу, чтобы тот дал ему силы. Дьявол обратил на него свой горящий взгляд.

– Я пришел за моей елью, – сказал он глубоким, хрипловатым голосом. – А теперь прочь с дороги, ты, маленький, ничтожный человечишка.

Преподобный подумал, что ослышался. «Ель? Сатане нужна… елка?» Преподобный понятия не имел, зачем Сатане понадобилась его рождественская елка, но отдавать ее духу зла он точно не собирался. Преподобный потряс головой и не двинулся с места.

– Это Йольское древо, – сказал дьявол. – Оно не принадлежит этому дому. С какой стати ты, священнослужитель, полагаешь, что это приемлемо – насмехаться над Йолем? Попирать чужую веру?

Преподобный не знал, что и сказать. Йольское древо? О чем это он? «Будь осторожен, – сказал он самому себе, – враг человеческий коварен. Он пытается вывести тебя из равновесия, только и всего, – и он услышал свои собственные слова: – Мы не должны позволять Дьяволу взять над собой верх».