Крапива, которая любила читать

На удивление, спалось мне сладко и безмятежно. Не помешали чужие покои, беспокойство о неизвестном враге, лишние дети в собственной кровати.

И утро началось вполне нормально. Ну, если можно назвать перебранку между двумя ведьмами мелодией будильника.

Ругались девушки шепотом. Зато таким зверским, что мне приснился симпозиум ядовитых змей. На особо эмоциональном хоровом шипении делегатов я и проснулась.

— Я тебе все усы выдеру и колокольчики оборву!

— Посмотрим! И не такие толстомясые от одного прикосновения дохли!

— Мухоловка страшная, яд у тебя не дорос северные корни перетравить!

— Пф-ф-ф, какие корни у сорняка?

— Да уж получше, чем у паразита!

— Как думаешь, они наплюют нам в чай или только друг друга покусают? — Ленивый голос Нарцисса заставил меня открыть глаза и улыбнуться.

— М-м-м?

— Если наплюют — сверну шеи обеим, — пробормотал цветочек куда-то мне в шею. — Брысь отсюда! — это он выкрикнул уже служанкам, которые аж подпрыгнули от неожиданности. — Обе одинаково «хороши», раз посмели устраивать разборки над хозяйской кроватью.

— Хи-хи…

Черт, я забыла, что население моей постели снова увеличилось.

— Ну вот, детей разбудили, — недовольно констатировал Нарцисс. — Омела, пошла вон. Рябина, где блинчики?

— Вот! Я же сказала, что главная здесь я! А ты гуляй, вьющийся сорняк! — тут же воспряла духом северянка.

— Обе вон! — окончательно разозлился Нарцисс. — Чтобы через пять минут здесь был завтрак на всех и кофе для меня! Хоть поубивайте друг друга, идиотки, но за дверью!

— Ты чего такой злющий с утра? — Я потянулась, обняла одной рукой Нарцисса, другой — прикорнувшую сбоку Магнолию, пальцами дотянулась и нажала на кончик носа Люпину.

— Ненавижу женские склоки, да еще и на пустом месте. Если они так продолжат, то плевать на удобства, оставим только Седрика. Он готовить и убираться умеет, большего нам не надо. Искупать и причесать я тебя и сам смогу. Опыт воспитания девочек у меня на самом деле поболее некоторых.

— Дурак! — вдруг всхлипнула у меня под мышкой Магнолия.

— Здрасьте, приехали. Чего вдруг? — этого даже я не поняла.

Глава 50

Нарцисс

— М-да. — Ортика села в постели и почесала нос. Посмотрела на накрывшуюся одеялом с головой Магнолию, на меня… — Кажется, цветочек, крапивой по заднице ты получил не просто так. Тут личная обида.

— Хм? — Я действительно задумался, перебирая воспоминания и пытаясь найти, чем, кроме безобидных подколок, смог навредить маленькой паразитке. — Не понимаю.

— Ну нравишься ты девочке. И ей одиноко. Она хочет внимания. А вокруг одни дубы, — вздохнула эули.

— Олеандры, — машинально поправил я.

— Да без разницы. Если у тебя есть опыт воспитания девочек, почему эта конкретная заброшена и не окружена должной заботой? — Я слышал в голосе крапивки скрытый смех, но не совсем понимал, как реагировать.

— Так я же уже пояснял. Это поколение целиком на их отце, он сам настоял. Я даже память заблокировал всем знающим, чтобы наверняка. — Если честно, уже успел раз сорок пожалеть, что согласился на данную авантюру. Ну что поделать, скучно было, решил попробовать себя в ином амплуа. А заодно и полностью избавить себя от многочисленных подозрений о собственной сущности. Как говорится, хочешь обмануть врага — обмани сначала друзей. Но вышло, как всегда, все наперекосяк. Одно хорошо — теперь мне ближайшее столетие точно скучно не будет.

— Не нужен мне никто! — Красная и уже снова зареванная Магнолия выскочила из-под одеяла. Сбежать не успела — крапивный побег оказался шустрее и просто повалил ее обратно на подушки.

— Плюнь и разотри, — велела Ортика. — Поду-у-умаешь, мужчины. Мы и сами с усами. — Она затискала девчонку вместе с одеялом, что-то нашептала в ухо. И чудеса — противный ребенок вдруг захихикал сквозь слезы. Расслабился. И уткнулся носом Ортике в плечо.

— Девчонки, — недовольно бормотнул Люпин и посмотрел на меня явно в поисках поддержки. — Но вообще, весело у вас…

— У нас, мелкий. У нас. — Я потрепал пацана по макушке и с легкой ностальгией посмотрел в окно. Там в лучах утреннего солнца на небольшом ветру покачивались вечнозеленые кусты олеандра с ярко-малиновыми и белыми цветами. Они цвели вдоль тропинок и казались обычной декорацией. Но мало кто знал, что каждый куст символизировал отдельного члена рода. И был посажен в момент его рождения. Сотни и сотни ярких цветущих кустов. И лишь в шести еще теплилась душа… в пяти малиновых и одном белом. Куда ушли остальные и почему не возродились в собственных растениях, согласно поверьям? Если бы я знал.

— Завтрак, леди. — На пороге возникли обе служанки. Одна с блинами на подносе, другая с кофейником. Как они не сломали дверь, пытаясь не уступить друг другу ни пяди, я не понял. Но на этот раз придраться было не к чему.

— Этого мало, — хмуро уронил Ледон, возникая за спинами девушек. — Живо принесите еще. Сейчас остальные подтянутся.

Он вошел в покои, устало рухнул на угловой диванчик возле на восточный манер низкого стола и посмотрел на меня.

— Доброе недоброе утро. Нарцисс, нам надо поговорить. Будь любезен, оденься.