Крапивник

Мама активно принимала в этом участье и часто загружала его мыслями о приготовлениях к свадьбе, назначенной на начало следующего октября. Она с восторгом подбирала церковь и ресторан, писала приглашения для гостей. Эд время от времени вносил свою лепту, но в основном это значило отрезвлять маму и отговаривать от совсем уж безумных идей.

Выбор мебели, посуды, штор, ковров и прочих предметов интерьера мама тоже не оставила без внимания — она регулярно таскалась по мастерским, рисовала эскизы, что бы сделать что-то на заказ, приглядывалась к мебели друзей и знакомых, интересовалась, где они её достали.

С неубывающим рвением она занималась и одеждой. Столько эскизов свадебных платьев, сколько она носила в сумке каждый день, я не видела за всю жизнь. Она знала уже каждое ателье в городе и в половине этих мест работники узнавали её.

Цепь фрагментов памяти остановилась на кухне у Эда. Здесь было просторно и светло, стоял почти белый берёзовый прямоугольный стол со скруглёнными краями, светло-коричневый сервант и рабочие столы.

— Ты определилась с платьем? Хоть в общих чертах? — Эдмунд резал ветчину. Рядом с разделочной доской уже стояла мисочка с измельчёнными овощами и сыром.

— Думаю, возьму не слишком широкую юбку, длинные рукава. И шить надо из тёплой ткани. И надо сделать какую-нибудь вышивку, — мама раскрашивала артефакт "жаровой шкаф" цветами, похожими на вишнёвые.

— Предлагаю сделать вышивку в виде золотистого плюща, — Эдмунд чуть улыбнулся.

— Почему?

— Я на днях видел в ювелирной мастерской комплект украшений. Там серёжки, браслет и ещё какая-то фигня. Тебе пойдет, — Эд пересыпал колбасу в мисочку и вбил в неё яйца. — Укроп в омлет добавить?

— Да, давай, — ответила сразу на два вопроса девушка.

В следующем воспоминании мама крутилась перед зеркалом в золотом венке. Он был потом на её свадьбе с папой и на свадьбе всех моих тётушек, кроме старшей — она вышла замуж раньше.

С одной стороны странно, что она его надела — всё-таки неприятные ассоциации должны были возникнуть, но, видимо, таким сакральным значением как помолвочное и обручальные кольца эти украшения не обладали. Просто красивый веночек.

Обручальные кольца, если верить маминой памяти, были спрятаны где-то у бабушки с дедушкой, а помолвочное и вовсе было отдано старшей сестре со словами «Сделай что угодно, что б я его никогда больше не видела».

— Он же ужасно дорогой, Эд, — мама приложила к ушам серьги в виде листочков плюща. — Не ты ли каждый день жалуешься, что деньги медленно копятся?

— Я, — кивнул парень, валяясь на кровати. — Считай, что это входит в мои пол стоимости свадьбы. А ещё я нашёл несколько лазеек, для ускорения карьерного роста в Научном Обществе.

— И что это за лазейки?

— Ну, самым перспективным вариантом пока выглядит военная служба, но…

— Ты что, с ума сошёл?! — взвилась мама. — Нет уж, ближайшие лет сорок я вдовой быть не хочу.

— Это не совсем так работает, — Эд сел. — Я в конце мая, после выпускного уеду, три-четыре месяца отслужу и к свадьбе буду дома. С записью в личном деле, как добросовестно отслуживший. Из наших выпускников ещё несколько человек едет: Бэй, Солена, Арон… я буду в хорошей компании.

— Выбрось. Это. Из. Головы, — потребовала мама и отвернулась к зеркалу, давая понять, что разговор закончен.

— Ну да, не пытайся сделать как лучше для всех, — парень опять завалился на кровать.

Это воспоминание исчезло, уступив место новому.

Дома у дедушки и бабушки на кухне сидела вся семья, включая мужа тёти Артемиды. Это был мамин день рождения. Очень поздний вечер, можно считать ночь.

Бабушка отрезала всем по малюсенькому кусочку тортика. Он был украшен белыми клеточками из сахарной пудры на розовом креме с малиновым повидлом в составе.

— Сколько сейчас времени? — она поглядела на часы. — Без пяти двенадцать, отлично. Приятного всем аппетита.

— Спасибо, — хором ответил каждый за столом и ложечки застучали по тарелкам.

Очень скоро кусочки исчезли, но никто почему-то не просил добавки. В маминых эмоциях ощущалось что-то похожее на озорство, а вот Эда такая сдержанность в еде несколько беспокоила. Сам он сладкоежкой не был, потому и не просил добавки, но остальные почему поступают так же? Тем более, что малиновый — мамин любимый торт, неужели она не хочет больше ни кусочка?

— Двенадцать, — заметил дедушка и обратился к Эду. — С днём рождения.

Парень не сразу осознал, что разговаривают с ним, а я тут же попыталась вспомнить, дату рождения в документах учителя. У них с мамой разница в возрасте один день? Выходит, что да.

— Спасибо, — ответил Эдмунд.

Дед кивнул младшим детям и они, быстро вывернувшись из-за стола, подбежали к тумбочке и вернулись назад с несколькими свёртками.

— Это от нас, — Джейн и Джек вручили разрисованный кулёк.

Эд извлёк из него расписанный несмывающейся краской стакан. Я тут же узнала вещицу — она по сей день стояла у моего учителя на столе с карандашами и перьями. Он говорил, что эти пёстрые каракули не дают стакану слиться со стенами, бумажками и столом.