Крапивник

— Вы его и изнутри разрисовали? — хихикнула двенадцатилетняя Гера. — Как из него теперь пить?

— Пить, может, и никак, а вот для карандашей — самое то. У меня на столе всегда бардак, а такой пятнистый стакан не потеряется. Спасибо.

Эдмунд взял следующий подарок. В нём обнаружился свитер. Белый, с узором, похожим на косичку. Это тот убитый, который Эд носит в лес!

Парень поглядел на маму, ни секунды не сомневаясь, от кого подарок. Она в ответ только улыбнулась.

В следующем свёртке нашёлся шарфик. Полосатый. Его я прежде не видела.

Мой учитель окинул взглядом присутствующих и остановил взгляд на Гере. Абсолютно уверена, что идею с чем-то вязанным она подсмотрела у мамы. Мне как-то говорили, что она много за ней повторяла. Вроде как, младшие дети часто повторяют за старшими и в этом ничего необычного.

— Классный, спасибо.

— Пожалуйста, — девочка широко улыбнулась.

Из следующего кулька Эд достал бутылку дорого вина и вопросительно поглядел на моего деда, но тот указал на старшую дочь и её мужа.

— Я так слышал, ты кое-что понимаешь в этом деле, — объяснил парню муж сестры будущей жены. Хм… кажется, это тоже называется зятем, но я не уверена. Может, шурин? А, да без разницы.

— Ну, разбираюсь, это громко сказано, — пожал плечами Эд. — Так только, кое-что знаю. Например, что это очень вкусное вино.

— Это точно.

— Спасибо.

Эдмунд снял упаковку с последнего подарка. Книга с заумным названием. Не помню, видела ли её прежде, скорее всего да.

— Как Вы её достали?! — по лицу Эда стало понятно, что подарок будущего тестя — это попадание в самое сердце. — Такую же не найти!

— Когда работаешь с транспортом, занятные вещи регулярно приносят к твоим берегам, — дед поднёс к губам чашку кофе. — Разными путями.

— Ну ладно, контрабандисты, — бабуля поставила на стол желтоватый тортик с шоколадными клеточками и семнадцатью свечками. — Мы сделали начинку из орехов и солёной карамели. Она не такая приторная, как обычная.

Парень с восторгом смотрел на дрожащие огоньки. По его чувствам я поняла, что последние два с лишним года, с момента смерти родителей, Эду никто не готовил торт. В рейтинге подарков, книга уступила первое место.

— Задувай.

Дважды просить не пришлось — привстав со стола, юноша быстро задул свечи.

Новое воспоминание началось в академии. На уроке у менталистов. Эд почему-то был с ними.

— Проекция человек, созданная по его воспоминаниям и параметрам тела, требует не только ментальной магии, но и светлой, и некоторого специального оборудования, — вещал преподаватель. — Слабонервные в аудитории есть?

Никто не подал виду.

— Ладно. Знакомьтесь, наш подопытный, — профессор вытащил из под стола уродливое… уродливую… о, господи…

Даже находясь в воспоминаниях, а, следовательно, не имея тела, я почувствовала тошноту.

На столе сидела сшитая из мяса и, кажется, кусков трупов маленькая человеческая фигурка.

«Не брезгливые» студенты тоже не обрадовались увиденному. На лицах проступили страх и брезгливость, выраженные в разных пропорциях.

— Не беспокойтесь, очень скоро он станет гораздо симпатичнее, — заверил преподаватель. — Мы с мистером Рио сейчас покажем вам эту магию, но нужен будет доброволец, по воспоминаниям которого и будет осуществляться колдовство.

— Проще говоря, подарите куколке своё лицо, — Эд взял на руки это отвратительное нечто, осматривая. — Я так понимаю, мы получим годовалого ребёнка.

В классе стояла тишина. Никого не привлекала перспектива «подарить своё лицо».

— Давайте на Крапивнике, — предложил кто-то из класса. — У тебя ж скоро свадьба? Вот и принесём Пацифике, покажем примерное будущее.

Эд призадумался, но вскоре усмехнулся:

— Звучит как хорошая идея.

Пожилой профессор и мой семнадцатилетний учитель начали что-то колдовать, параллельно рассказывая, как это работает. Задача ментального плетения состояла в том, чтобы вычленить зарытые глубоко в памяти Эдмунда образы и модель поведения, а светлого — заставить тело шевелиться в соответствии с мыслительным процессом «куклы» и смоделировать на основе физических данных, как человек выглядел в детстве. Плетения срослись вместе и, пройдя сквозь настоящего Эдмунда, закрепились в мясном уродце. Маги закрепили его как будто в артефакте и посильнее напитали энергией.

Начался процесс перестройки.

Швы на коже стали разглаживаться, она начала светлеть, кукла забилась в странных конвульсиях, выгибаясь под неестественными углами. Эдмунд осторожно придерживал этому уродцу голову, чтобы оно не сломалось в этом припадке. Мешок с прорезями, заменявший чучелу одежду, стал приобретать вид коротеньких штанишек, салатовой рубашечки и белых вязаных носочков. На голове появились чёрные кудряшки. Неживые глаза приобрели тёмно-серый цвет и зашевелилась. Поднялась маленькая, вполне симпатичная ручка.

Эд повернул существо к себе лицом, спиной к аудитории и констатировал:

— Оно живое. Смотрите.

Когда мой учитель развернул куклу, она в последний раз дёрнулась и обмякла.