Крапивники

— Вы закончили? — терпеливо выслушав, Джастин нисколько не обиделся. Он ожидал даже более яркой реакции от профессора. Например, попытки придушить. — Так… как Вы поняли, что Ваша жена — «та самая»?

— Да я… — Эдмунд протёр лицо ладонью. — Краем сознания всегда понимал, что ищу девушку, чтоб однажды жениться. Понял, что влюбился, когда заболел. Лет в пятнадцать, кажется. Она мне поесть пыталась приготовить. Просто так — по собственной доброте. А так чтоб… осознать, что именно её хочу видеть рядом с собой до конца жизни… — Эдмунд замялся, очевидно, сомневаясь, что хочет рассказывать. — Тебе точно нужно это знать?

— Я именно про это и спрашивал. Осознание со временем пришло или тоже с каким-то событием?

— Ну… ты будешь смеяться, но дело было в запахе. Люди недооценивают значение запахов. От неё всегда приятно пахло: то легкими духами, то едой, она ведь готовить любит, но в тот раз она впервые приняла ванну у меня дома. Принесла с собой кусок «молочного» мыла. Знаешь, белого такого, которое ещё никогда не затвердевает полностью. Оно в аптеках продаётся.

— Знаю. Для детей и проблемной кожи, если не ошибаюсь?

— Точно. А ещё его девушки покупают — оно кожу смягчает.

— И?

— И всё. Никаких кремов-духов у неё с собой не было, а мыло — да. И пахла она потом чистотой и свежестью. Я тогда подумал, что, если после смерти моя душа будет ждать перерождения в вечном блаженстве, там будет этот запах, — улыбнулся собеседнику. — Она всё ещё им пользуется. Каждый день ложится спать с эти запахом. У меня каждый день это осознание.

Джастин кивнул.

— Обед был вкусным? Ну, тот который она Вам приготовила? — зачем-то спросил юноша.

— Без понятия. Форма, в которой она его запекала, лопнула в жаровом шкафу.

— Ваша форма, в Вашем жаровом шкафу?

— Да, — пожал плечами Эдмунд и фыркнул, отпивая из стакана. — Ой, мальчик, не будь таким мелочным — она старалась.

— Я просто уточнил.

— Да. Мой дом, мой шкаф, моя посуда и мои продукты, которые она — Кошмар какой! — взяла без спроса, пока я спал с температурой.

— То есть, Вы его даже не попробовали?

— М… нет. Мало того, мы потом и убирались вместе. Но параллельно она сварила мне бульон, а перед уходом пожарила омлет.

— Вкусный?

— Пожалуй. Омлет, как омлет, — пожал плечами и засмеялся. — Она так старалась сделать идеальную прожарку после эпизода с формой, не отвлекалась ни что, что в итоге недосолила.

Джастин кивнул и устремил взгляд в потолок. Под взглядом профессора обдумывал его слова. Обед во время болезни и приятный запах после ванны — казалось бы, половина женщин могла бы точно так же очаровать его на несколько десятилетий — такие мелочи для многих совершенно естественны.

Это даже незначительнее, чем «Машина смерти» в подарок или перья, которые Луна, само собой, не ждала назад, одалживая Джастину…

И всё же, расставшись с невестой в семнадцать, Рио женился только в тридцать шесть. На ней же.

— Если я вдруг узнаю, что Луне из-за тебя плохо…

Джастин оглянулся на профессора, буравящего его спокойным внимательным взглядом.

— … заставлю страдать втрое сильнее неё. Усвоил?

— Вполне.

Профессор выглядел так, будто не верил. Вздохнув, констатировал:

— Луна похожа на мать. Нормальных не выбирает.

С лицом человека, мучимого страшной изжогой, Эдмунд добавил себе воды.

— Можете и мне налить?

— Перебьёшься. И вообще, будешь лёжа пить — подавишься.

Не меняясь в лице встал. Снова ворча что-то на матерном, побрёл к шкафам шаркающей походкой:

— Какое, чёрт его дери, кофе? С такими новостями только валерьянку и пить.

Глава 62. Луна

Джастин поднялся на холм к башне. Перебинтованная рука, час назад избавленная учениками от расслоившихся чешуек, была примотана к телу под длинным плащом, чтоб не пугать горожан кровавыми пятнами. Он уже мог ходить, но по-прежнему опирался на палку.

Полчаса назад про его успехи в лечении мне рассказал Эд.

К огромной моей неудаче, я сидела на крыльце и, положив укроп на колени, резала его в деревянный ящик с дном, усланным бумагой.

Чувствуя на себе пристальный взгляд, подняла глаза и тут же, само собой лицо сделалось серьёзно-обиженным.

— Привет, — поздоровался он с лёгкой виноватой улыбкой, останавливаясь в трёх метрах от меня. Подойти ближе не решался.

— Чего тебе?

— Да ничего, собственно. Просто зашёл сказать, что…

Засомневался. Слова подбирал. Послушать его минутки или сразу в башню уйти и наябедничать Эду, что к нам гад припёрся, а я не хочу общаться?

— Я мудак, всё заслужил и вообще мне стыдно.

Секунда молчания сменилась моим равнодушным:

— Потрясающе, — я демонстративно отрезала укропу соцветие, в просторечье «голову». — Но до всего, кроме части про стыд, я и сама догадалась.

— Но до неё-то нет. Так что… мне стыдно. Ещё когда крал стыдно было. Но, честно, остановиться не смог. Потом хотел так же тайком назад вернуть. Но ты на меня наорала…

Звучит так, будто я ещё и виновата сейчас окажусь! Я ему тогда этот ящик с укропом на голову надену!

…Но аккуратно, чтоб к проблемам с рукой новых травм не добавить…

— … короче, струсил признаться.

— Я и так знала. Что мне до твоего признания?