Краплёная

Катя окликнула его. Парень окинул ее колючим, пренебрежительным взгля-дом, каким умеют смотреть на посторонних только подростки.

– Ты мня? – спросил он ломким фальцетом, перевалив жвачку с одной щеки на другую.

– Тебя, тебя. Подойди на минутку. – Она поманила его пальцем.

– Ну? – Он смерил ее с ног до головы, демонстративно жуя с открытым ртом.

«Врезать бы по твоей наглой роже», – подумала Катя. А вслух сказала:

– Заработать хочешь?

– А кто теперь не хочет. Сколько и за что? – Во взгляде пацана появился проблеск заинтересованности.

– Фирму «Контакт» знаешь?

– Это которая вон там, за углом?

– Точно. Письмо передать надо. Ее начальнику в собственные руки.

– А сама чего ж?

– Не твое дело. Возьмешься отнести или нет?

– Сколько?

– Стольник.

– Нашла дурака! – Парень засунул руки в карманы, собравшись продолжить свой путь.

– Ладно. Двести.

– Меньше чем за палтыщи и пальцем не пошевелю.

– Уговорил. Но если проболтаешься, кто послал и где меня искать, из под земли достану, на корню сгною. Усёк?

– Не стращай. Не вчера родился. Давай свое письмо. – Он взвесил конверт на ладони, пощупал: – Что здесь?

– А вот это уж тебя ну никак не касается! – взорвалась Катя.

– Да? Не касается? А что как ты со мной бомбу передаешь? – Он приложил конверт к уху: – Вроде не тикает.

– Болван. Диск это. Обыкновенное CD в своей упаковке. Вот тебе 200 баксов. Остальное когда вернешься…

– Деньги вперед.

– Умник нашелся. Почем я знаю, может ты за угол завернешь и смоешься, а письмо мое выбросишь по дороге.

– Ладно. Жди тут.

– Слушай внимательно. Войдешь в подъезд, где вывеска «Контакт», поднимешься на второй этаж. Первая дверь налево. Тяжелая такая дверь, сейфовая. Там, в приемной секретарша сидит. На остальных внимания не обращай. Скажешь ей, что письмо должен лично вручить Ломову. Запомни, Ло-мо-ву. Если она захочет сама передать, не уходи, пока не убедишься, что она к нему вошла. А потом без промедления дуй сюда. И смотри у меня, чтоб без хвоста!

– Понял. Не дурак. – Он презрительно глянул ей под ноги и направился в сторону улицы, но уже совсем другой – деловой походкой.

Катя нервничала. Как только Ломов поймет, от кого это послание, он тут же пошлет вдогонку за пацаном своих ищеек, и она даже до машины не успеет добежать. Оглядев еще раз двор, она только сейчас заметила с его противоположной стороны арку, выходившую на соседнюю улицу. Обрадовавшись, Катя поспешила к своей машине, села за руль и въехала во двор. Она поставила машину таким образом, чтобы входящему с улицы не был виден ее номер. Спустив стекло и не выключая мотора, она стала ждать, зажав в руке три сторублевые бумажки.

Через несколько минут из-за угла появился ее гонец. Он тревожно озирался по сторонам, явно решив, что Катя сбежала, не доплатив ему обещанное. Высунувшись из окна, она тихонько свистнула и поманила его пальцем. Сразу успокоившись, он направился к машине.

– Ну что? Передал? Говори скорее, не тяни.

– Да передал, передал.

– Кому?

– Кому велела.

– А как он выглядел? – недоверчиво спросила Катя.

– Здоровый такой бугай. – Он напыжился и раздул щеки, изображая Ломова. – Секретарша когда письмо в кабинет понесла, я видел, как он…

Тут из-за угла показались два типа в черных костюмах, шарящих глазами по сторонам. Один был коренастый, широкоплечий и чернявый, похожий на кавказца, другой – длинный, белобрысый и накаченный, с маленькими злыми глазками.

– Вон он! – крикнул чернявый, указывая на мальчишку и прибавляя шагу.

– На! Держи и отваливай! – Сунув ему деньги в руку, Катя вдавила педаль газа в пол.

Взревев, машина рванула с места, нырнула под арку и скрылась. Все произошло с такой быстротой, что телохранители Ломова не только не увидели номера машины, но и не поняли даже, какой она была марки. Разросшиеся кусты сирени сыграли свою роль.

Катя долго колесила по городу, перескакивая с улицы на улицу, на случай, если ей все-таки кто-то «сел на хвост». Чтобы выиграть время и при этом не терять его, она зашла в несколько дорогих, фирменных бутиков, пополнив свой гардероб осенними туалетами и аксесуарами к ним. А потом пообедала в «Савое», за тем самым столиком, за которым совсем недавно – и так давно! – они сидели вдвоем с Андрэ. Нет, Кате определенно не нравился разлад, творившийся в ее душе, что каза-лось ей признаком малодушия и даже более того – предательством по отношению к памяти матери. Она поспешила закончить трапезу и вышла из ресторана.

Снова зарядил дождь, достаточно сильный, монотонно барабанивший по крыше машины. «Дворники» едва успевали сгонять слезы небесные с ветрового стекла. Мысли то и дело возвращались к несчастному старику, томившемуся взаперти. От одной только могильной тишины, царившей в ее звуконепроницаемых подвалах, можно было сойти с ума. Что как не выдержит его сердце? Кате удалось заставить себя до завтра не думать о нем.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ