Красавчик

Больше недели жили приятели в пещере над лесным озером. Место было глухое безлюдное. Только по ту сторону озера лепились к крутому берегу несколько домиков рыбачьего поселка, а кроме него кругом на несколько верст не было жилья. Пещеру надежно охраняли от постороннего взгляда густые кусты. Они, казалось, всползали по отвесной стене, и никому не могло прийти в голову искать среди них отверстия пещеры.

Внутри пещера была довольно просторна: приятели отлично устроились в ней. Каменистый пол устлали слоем листьев; из них же соорудили две мягкие отличные постели. Тюремные куртки заменяли одеяла. В общем, это было восхитительное убежище, которое Митька не без гордости величал «нашим домом». Красавчик находил, что не гордиться таким домом невозможно, хотя он и был не так великолепен, как тот чудесный дом в дачном поселке, который положительно не выходил у него из го ловы.

Больше недели друзья прожили, ничего не делая, ни о чем не заботясь: милостыня, собранная Митькой, кормила их.

Спокойная жизнь в лесной глуши вносила покой и в душу Красавчика. Прошло так мало времени со дня побега из тюрьмы и еще меньше со дня последнего нищенства а Красавчику казалось, что все это было давно, очень давно. Даже хищный образ Крысы как-то затуманивался в памяти, и прошлое походило на страшный сон, который кончился наконец.

Друзья не вспоминали прошлого. Митька иногда от скуки, пускался в область воспоминаний. Он рассказывал другу кое-какие эпизоды из своей «фартовой» деятельности. Все это были подвиги, которыми Митька гордился и которые создали ему славу ловкого карманника. Он воодушевлялся при этом, снова переживая все опасности и приключения, которыми была полна его память.

И не просто от скуки Митька рассказывал обо всем этом. Он питал в душе надежду, что Красавчика увлекут его рассказы и с осени он бросит свое ремесло «плакальщика». Относительно дальнейшей жизни у Митьки не было никаких грез и мечтаний. Он знал, что осенью придется кончить привольную жизнь в лесу и взяться за старое ремесло. И когда Красавчик делился с ним мечтами о неведомой новой красивой жизни, он слушал его с недоверчивой улыбкой, как слушает взрослый лепет ребенка. Потом сердился вдруг и обрывал фантазию друга:

– Полно врать-то!

Он снисходительно относился к мечтам Красавчика, не придавая им значения, и в то же время решил с осени вывести друга «в люди». Эго значило, что Шманала хотел сделать его своим неразлучным другом и товарищем по профессии.

Быть в приятельских отношениях с «плакальщиком» казалось зазорным. Товарищи фартовые обязательно засмеют. Это впрочем не очень беспокоило – все знали, что с Митькой шутить опасно, – хотелось просто помочь другу устроиться лучше. В своих силах Митька не сомневался. Он знал, что под его руководством самый захудалый «плакальщик» быстро превратится в опытного карманника. Многие из «плакальщиков» лопнут от зависти, узнав, что сам Шманала взялся руководить Красавчиком. Это тоже льстило.

Но Красавчик странно относился к рассказам Митьки. Описание самой ловкой кражи выслушивал он вполне равнодушно. Только когда рассказ касался какого-либо опасного момента, столкновения с сыщиком или полицейским, из которого Шманала ловко выпутывался, – Красавчик возбуждался. Но и тут его возбуждала главным образом не прелесть опасностей воровской жизни, а страх за участь друга, смешанный впрочем с долей своеобразной гордости за него. Равнодушие приятеля огорчало Митьку, но он не оставлял надежды, решив, что до осени времени много.

День окончательно сменил ночь. Растаяла дымка тумана на озере и засверкало, заискрилось оно под лучами солнца.

От домиков на противоположном берегу, казавшихся за далью какими-то игрушечными хибарками, скользнуло по глади воды несколько лодок… Взметнулась из ближнего затона большая серая птица и, тяжело хлопая крыльями, полетела над водой.

Митька докурил «цигарку», сплюнул и обернулся к другу. Он хотел сказать что-то, но взглянул на озеро и на минуту приковался взглядом к лодкам. Острый глаз его различил по-видимому что-то занятное. Митька хмыкнул под нос, точно смеясь над чем-то в кулак и хлопнул по плечу Красавчика.

– Давно я их ждал!

Мишка недоумевающе оглянулся по сторонам, отыскивая взглядом тех, кого ждал его приятель. Митька расхохотался:

– Не там, брат, ищешь. Ты на озеро гляди. Вон они, лодки-то.

Красавчик ничего не понимал.

– Ну что ж, что лодки? Нужны они тебе? Недоумение друга еще больше развеселило Митьку. Он скорчился в три погибели и зажал нос ладонями, неудержимо хохоча.

– Чего тебя разбирает-то? – улыбаясь спросил Красавчик.

– Да то, что ты ровно ничего не смыслишь, ну, прямо ровно ничего… Не лодки мне понадобились, а рыба. Понимаешь?

Красавчик покачал головой:

– Какая рыба?

Митька безнадежно махнул рукой.

– Все-то тебе разжевать нужно. На лодках, видишь, люди? Ну, это рыбаки. Рыбу ловят они, а на ночь снасти поставят… Мы и пошарим в снастях, понял теперь?

Красавчик, улыбаясь, кивнул головой.

– Давно бы так сказал. Мы с Ванькой Косым в прошлом году у Вольного острова миног так ловили. Потеха была!