Красавица и Бо (ЛП)

Ее глаза расширились, а загорелые щеки снова стали ярко-красными:

— Папа!

— Разве ты не видишь, что он занят, малышка?

Она посмотрела вниз и пнула тротуар носком шлепанца:

— Просто пытаюсь предложить ему что-нибудь, кроме маминой запатентованной аккумуляторной кислоты.

— Что ж, это мило с твоей стороны, но я уверен, что этот мужчина знает, как пить. — Он поднял сложенную газету. — А теперь встретимся внутри, мне нужна твоя помощь с этим кроссвордом. Кто из «Друзей» любит динозавров? Начинается на Р.

С этими словами он помахал мне рукой и вернулся в дом.

Она все еще смотрела на землю, покусывая нижнюю губу:

— Извини, иногда он может быть немного чересчур заботливым. Он все еще думает, что я ребенок.

Я кашлянул, чтобы подавить смех:

— Ну, если честно, то ты вроде как ребенок и есть.

Она снова посмотрела на меня, неуверенно нахмурившись:

— Ты можешь не допивать лимонад, если не хочешь.

— Я хочу. Он очень вкусный.

И я не лгал. Он был хорош, такой освежающий и сладкий. Она кивнула и поджала губы, чтобы не улыбнуться, и, возможно, после этого она действительно пошла в дом и помогла отцу с кроссвордом, но сейчас она снова в своей комнате, прячется под подоконником. Меня должно было бы раздражать такое внимание, но это так мило.

Лорен не похожа на других девочек из «МакГи», которых я видел гуляющими по Гарден-Дистрикт. Большинство из них носят школьные поло уменьшенного размера, подходящие для малышей, в сочетании с юбками, подолы которых поднимаются и опускаются в зависимости от уровня контроля со стороны администрации. На днях, когда она ворвалась в дом после уроков, юбка Лорен опускалась ниже колен, а ее мешковатая рубашка казалась на два размера больше. По первому впечатлению я решил, что она делает какой-то бунтарский выбор, но позже стало ясно, что ей, скорее всего, и в голову не приходило одеваться как-то иначе. Отрадно, что она не пытается повзрослеть быстрее, чем следует. Это очаровательно, особенно когда мои дни заполнены жестокими студентами-юристами, которые, вероятно, читают Harvard Law Review⁴ с тех пор, как научились ползать. Из-за этой милой наивности я знаю, что должен быть осторожен рядом с ней. Чем меньше времени мы будем находиться рядом друг с другом — даже если это будут чисто платонические отношения, — тем лучше.

Дом моей мамы находится ближе к Батон-Ружу, чем к Новому Орлеану, вот почему я решил поступить в университет Луизианы для получения степени бакалавра. Это облегчало поездки домой по выходным. Для меня те годы были тяжелыми, когда мой отец болел, а мама была подавлена.

Прошли годы, но когда я сворачиваю на длинную извилистую грунтовую дорогу, полуприцеп моего отца по-прежнему первое, что я вижу. Кабина, некогда ярко-красная и блестящая, еще больше уступила свою территорию разъедающему воздействию влажного воздуха залива. Даже когда отец был жив, она была старой и склонной к поломкам. Мы могли бы продать его, чтобы покрыть часть расходов за похороны, но он казался нам последней осязаемой связью с ним, и мы не могли заставить себя расстаться.

Еще в колледже, когда приезжал в гости, я иногда брал ключи с вешалки рядом с дверью, отпирал кабину, забирался на его сиденье и вдыхал тягучий аромат. На зеркале заднего вида, напротив его четок, висела маленькая, выцветшая на солнце фотография, на которой мы с ним были запечатлены, когда я играл в младшей лиге. Раньше я подолгу изучал эту фотографию и позволял печали съедать меня заживо. После этого я спрыгивал вниз и захлопывал дверь грузовика, символически пряча свои чувства внутри. Я учился в колледже, стараясь поддерживать достаточно высокий средний балл, чтобы сохранить стипендию и поступить в хорошую юридическую школу. У меня не было ни такой роскоши, как горевать, ни возможности взять отпуск на год и помочь маме приспособиться к ее новой жизни. Нет, я продолжал двигаться вперед, отгородившись от мира и сосредоточившись на будущем. Теперь в такие дни, как сегодня, я распаковываю небольшие порции накопившихся эмоций за блинами и перебираю их, как старые папки с делами.

— Бо!

Моя мама бросается на меня, как только я вхожу в дверь, приподнимается на цыпочки, чтобы обхватить меня руками за шею.

— Клянусь, ты стал еще больше.

Я смеюсь:

— Ты и на прошлой неделе так говорила.

— Ну я серьезно. Когда же ты перестанешь расти?

Я провожу рукой по своим коротким волосам:

— Никогда, если ты будешь продолжать кормить меня так же, как сейчас. Этой еды хватит на 10 человек.

Рядом с духовкой стоят тарелки с беконом и яйцами, от которых еще идет пар.

Она отмахивается от моих опасений.

— Ешь, что хочешь. Остальное я возьму с собой в церковь. Это не пропадет даром.