Красавица и чудовище

Жак Бентон-Рамирес-и-Чоу занимал место стрелка, и его темно-карие глаза были похожи на куски агата. Он наблюдал за ужасной перестрелкой через спутник, в то время как шаттл оторвался от земли, ускоряясь так быстро, что его нос и передний край крыла светились белым от нагрева, в то время как его команда использовала гравитационные плиты, чтобы компенсировать силу, которая должна была раздавить их в их летных креслах. Никто не смог бы добраться до его сестры быстрее, чем они, но она находилась более чем в пятистах километрах от лагеря Освальда Эйвери. Требовалось семь минут полета - даже штурмовой шаттл не мог мгновенно разогнаться до шести Махов в атмосфере - и спутник, смотрящий на место, ориентируясь на все еще передающий комм, заморозил его сердце. Он понятия не имел, кто был с ней, но сверхчувствительные сенсоры спутника показали ему только двух человек в овраге, и десять, приближавшихся к ним, а семь минут были вечностью в бою.

Но каким-то образом Аллисон и тому, кто был с ней, удавалось держаться. Не только держаться, но и постоянно убивать своих врагов. И теперь, когда шаттл примчался к ним, как Джаггернаут, он нажал на курок джойстика стрелка.

Две капсулы рванулись из оружейного отсека шаттла по тщательно продуманным траекториям. Они разогнались до скорости, которая затмила даже ревущие двигатели шаттла, а затем разлетелись на части... прямо над людьми, приближающимися к оврагу. Четыре тысячи дротиков выстрелили из каждой из них, образуя точно нацеленные овальные рои, каждый сто метров в длину и сорок метров в поперечнике, центры которых находились в пределах двадцати пяти метров от обеих сторон оврага. Сплошные облака пыли и полуиспаренной почвы вырвались вверх из пораженной зоны, и когда штурмовой шаттл промелькнул сверху, сильно накренившись, чтобы сбавить скорость и лечь на обратный курс, под этой поднимающейся пеленой смерти не было ни одного живого существа.

Глава 16

Аллисон Чоу открыла глаза и увидела пастельный потолок и солнечный свет. Она посмотрела на прикроватные индикаторы, узнала знакомую ауру больницы, и было так тихо, что она могла слышать мягкий, тихий сигнал кардиомонитора.

Некоторое время она лежала неподвижно, сдерживая дыхание, затем выдохнула с глубоким очищающим облегчением, когда поняла, что нигде не болит. Она снова закрыла глаза, ее губы дрожали от благодарности, а затем, к собственному удивлению, она улыбнулась.

Тебе нужно работать над твоими приоритетами, сказала она себе. Ничего не болит - это прекрасно, но, возможно, тебе стоит задуматься о том, что ты все еще жива.

Ее горло прочистилось, глаза снова открылись, голова повернулась налево на подушке. Похожие глаза смотрели на нее, и она видела, как они моргают, видела в них слезы и потянулась к руке брата.

"Привет," - сказала она. Ее голос был более хриплым, чем обычно, в горле болело и скребло, и она вздрогнула, вспомнив крики, которые привели к этому. Жак, должно быть, увидел тень в ее глазах, потому что его рука сжалась на ее руке, когда он наклонился вперед, чтобы поцеловать ее в лоб.

"Привет тебе тоже," - сказал он, и хрипота в его голосе не имела ничего общего с криками. Он немного откинулся назад, поднял тыльную сторону ее руки, чтобы коснуться своей щеки, и покачал головой. "Я волновался за тебя, Алли?"

"Я тоже." Ее губы снова задрожали на мгновение, когда они формировали улыбку, затем ее глаза сузились. "Это была Рабсила, да?"

"Да." Жак отнял ее руку от своей щеки, держа ее обеими руками на краю больничной койки, и откашлялся.

"Да," - повторил он, "это так."

"Чего они хотели?"

"Информации. Они хотели, чтобы я назвал всех наших людей, работающих в посольствах и консульствах в Силезии." Рот Жака скривился. "Я уверен, что в конце концов они просили бы о большем, но это "все", о чем они просили в первый раз."

Глаза Аллисон расширились. Она догадывалась, что должно быть что-то в этом роде, но наверняка Рабсила должна была понимать, что Жак не мог - просто не мог - дать им такую информацию, что бы они с ней ни делали. Его бы не уничтожили, даже если бы он это сделал, но он знал лучше, чем она, что Рабсила сделала бы с этой информацией, сколько других жизней это стоило бы. И когда она посмотрела ему в глаза, она увидела подтверждение - увидела его собственное мучительное осознание того, что он не мог сделать это даже для ее спасения.

"Это не имело бы значения," - сказала она ему, высвобождая свою руку из его руки, чтобы погладить его по щеке. "Этого не имело бы значения, Жак." Она покачала головой, ее глаза потемнели. "В конце они все равно убили бы меня."

"Я знаю," - прошептал он, закрыв глаза и повернув голову, чтобы сильнее прижаться щекой к ее ладони. "Я знал это с самого начала. Отчасти это была месть, а отчасти - послание." Он изобразил короткую, странную улыбку. "Видимо, я сильно задел их тем, что произошло на Старой Земле, даже сильнее, чем я думал." Он глубоко вдохнул. "Я всегда знал, что то, что я делаю, может поразить близких мне людей - даже тебя, Алли, - но я никогда не верил в это. До сегодняшнего дня."