Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой

Прием шел своим чередом. Мы перемещались по залу, стремясь со всеми поздороваться, и я мысленно каждую секунду благодарила Оливера за то, что он не отходил от меня ни на шаг. Рядом с ним было не так страшно.

— Не желаешь выпить? — спросил Оливер, когда мы подошли к столу с закусками и огромной чашей пунша.

Он шутит? Я уже третий день вообще ничего есть не могу от волнения.

Наконец пришло время для официальной части, и мы подошли к отцу Оливера. Он стоял у высоких стрельчатых окон в узкой части зала и держал в руке подготовленное заклинание, которое должно было связать наши жизни.

Я испуганно сглотнула и посмотрела в лицо Якоба. Ожидала увидеть на нем враждебность, но он неожиданно ободряюще мне улыбнулся. Прозвучал громкий всхлип, и мне даже оборачиваться не надо было: я и так знала, что это Дрангур. Кто еще мог громко рыдать на свадебной церемонии и растроганно хлопать крыльями (и хлюпать носом).

— Сегодня род Стортонов станет богаче на одну дочь, — начал Якоб, и я почувствовала, что у меня защипало в носу. Нет, Аннет мне не простит, если я расплачусь. — Кто бы знал, что я уже не буду каменным, когда это произойдет.

Раздались смешки, и я опустила глаза. Отец Оливера совершенно ничего не понимал в проклятьях (как и большинство людей), потому мы его обманули. Не сказали, что расколдовать его помогла русалка. Кажется, в общей суматохе никто не стал слишком уж вникать в детали. Кроме короля и его приближенных, которые и так знали, как на самом деле обстоят дела.

— Тем не менее, я с радостью принимаю в род Уннер Танг и объявляю, что отныне она находится под защитой рода Стортонов. Я с гордостью называю ее женой моего сына герцога Оливера Уильяма Стортона. Если кто-то знает причину, по которой это не может произойти, то пускай назовет ее сейчас или замолчит навсегда.

Тишина. Хорошо. Я до этого не понимала, насколько сжимаюсь от страха, и наконец смогла расправить плечи.

— Я знаю с десяток таких причин, — прозвучал старческий голос, и я вздрогнула. Шарахнулась назад, и Оливер удержал меня за плечо.

— Бабушка…

— Сейчас я разберусь. — Якоб развеял заклинание, чтобы освободить руки, и мне показалось — это дурное предзнаменование. — Мама…

Он направился к старушке Аделаиде, одетой во все черное, как будто сегодня планировались похороны.

Я заглянула в лицо Оливера и вздрогнула: я никогда не видела его таким злым, правда, смотрел он не на бабушку, а на… Нет! Откуда он здесь?

Рядом со старушкой Аделаидой стоял Ходж. Высокий, одетый с иголочки и самодовольный, как будто в самом деле пришел на свадьбу. Ненавижу! Я вспомнила и жесткие руки, и противные, липкие губы, и то, как не могла ничего сделать, чтобы вырваться из его хватки в том кабинете. Ненавижу! Если бы не Оливер… боюсь подумать, что могло бы случиться. Воспоминания о том времени успели померкнуть, но сейчас я почувствовала все, как будто наяву.

— Я ему голову оторву, — мрачно пообещал Оливер. — И в задницу вставлю. Прости, дорогая.

Глава 50

Я отмахнулась: мне ли, выросшей в деревне, строить из себя хрупкую барышню. Правда, и я сама хотела бы вот это сделать, что Оливер описал. Не одному же ему веселиться! Оливер отпустил меня, но только для того, чтобы сформировать боевое заклинание.

— Не спеши кидаться шарами, внучек! И ты, Якоб, убавь обороты! — бабушка Аделаида ткнула в них обоих палкой, которая блеснула в солнечных лучах драгоценными камнями. — Этот очаровательный молодой человек, сын славного рода Ходжей, знает кое-что преинтересное.

— Я о нем тоже, — мрачно проговорил Оливер, и заклинание в его руке налилось чернотой.

Ходж в сопровождении бабушки Аделаиды приближался к нам с крайне самодовольным видом.

Я ничего не слышала о нем после того, как его выгнали из академии. Кажется, отец лишил его наследства, сделав выбор в пользу одного из братьев. В обществе Ходж с тех пор не появлялся — по крайней мере, я об этом не знала. Впрочем, такое положение вещей было неудивительным: исключение из академии — это большой позор для аристократа. Как может быть главой рода тот, кто не смог даже обучиться магии.

— Пора открыть тебе глаза на то, как твоя невестушка поступила в академию!

— Я сам принимал у нее экзамен и отлично знаю, как она туда поступила — благодаря сильному дару, — процедил Оливер. — Бабушка Аделаида, я, разумеется, всегда рад послушать ваше мнение — но не в том вопросе, что касается Унни. И уж точно не сейчас.

— Молчать!

— Я глава рода и говорить здесь буду тоже я. Унни — моя невеста, и ничто этого не изменит. Потому я вынужден просить замолчать тебя.

Осмотрев зал, я увидела десятки разных выражений лиц: удивленные, злорадные, заинтересованные, а еще — наткнулась взглядом на лицо высокого мужчины, как две капли воды похожего на Ходжа. Правда, он был намного старше и, кажется, зол. И смотрел не на меня, а на Ходжа. Его отец?

У противоположной стены, где стоял стол с закусками, поднялся в воздух чан с пуншем. Я вздрогнула.

В зале стало холодно? Или мне чудится от волнения и страха?