Красавица из Луизианы

— Вам опять стало плохо, мадемуазель? — встревоженно спросил Легалик и приблизился к девушке, чтобы принять у нее с колен поднос с остатками пищи.

Батистина с вытаращенными от ужаса глазами принялась причитать.

— Как я могла! Это так дурно с моей стороны! Забыть о бедняге Жеодаре! А ведь он, наверное, до сих пор ждет меня! — вздыхала она, искренне опечаленная своим поступком, казавшимся ей верхом неприличия и неблагодарности. Она судорожно сжимала в кулачке край простыни. Легалик огорченно покачал головой — он подумал, что проклятая лихорадка опять одолевает девушку. А та все никак не могла взять и толк, почему она, гонимая желанием поскорее скрыться от короля и Флориса, даже не подумала искать убежища у жениха, который мог бы оказать ей помощь и спасти ее.

Легалик положил руку Батистине на лоб — вопреки всем опасениям, лоб был холодный. Легалик пощупал у девушки пульс, и сердце ее зачастило при прикосновении мужской руки…

Батистине вдруг неодолимо захотелось, чтобы руки, нежившие ее во время болезни, любовно коснулись ее тела сейчас. Молодой помощник капитана задул свечу в ночничке, чтобы юная путешественница могла наконец уснуть, но та вдруг схватила внушавшую ей доверие руку и прижала к груди. Батистина загадочно улыбалась в ночи. Она была твердо уверена, что сможет отомстить за себя единственно доступным слабому полу способом! Будучи еще совершенно неопытной, Батистина внезапно осознала, что именно отдаваясь другим мужчинам, она и сможет отомстить ненавистному Флорису! Она издала звонкий, хрустальный смешок, перешедший в тихий стон.

— Ах, я так плохо себя чувствую! Господин Легалик, останьтесь еще ненадолго! — вздыхала и охала маленькая притворщица. Она откровенно забавлялась и ломала комедию, как многоопытная интриганка. Она смотрела сквозь опущенные ресницы на силуэт Легалика, вырисовывавшийся на фоне окна, через которое в каюту потоком лился лунный свет. Вдруг Батистина задрожала с головы до пят: уже знакомый ей жар разгорался во всем ее теле. Разумеется, Легалик был сделан не из камня и не из дерева, чтобы спокойно созерцать столь соблазнительное зрелище, какое представляла собой эта дразнившая его девчонка. Он склонился над Батистиной, а затем робко и нерешительно присел на краешек постели. Кокетка с восторгом отмстила про себя, что дыхание у него участилось и сделалось прерывистым.

— Вам опять стало хуже, мадемуазель? Вы очень страдаете? — неуверенно произнес он.

— О да! Ужасно! — прошептала Батистина, подумав, уж не перестаралась ли она, так как Легалик схватил с ночного столика компресс из трав и приложил ей ко лбу.

Словно невзначай, маленькая бестия откинула простыню и одеяло, сделав вид, что умирает от жары, и обнажила розовую грудь с острым соском. Она решила во что бы то ни стало заставить Легалика забыть роль сиделки, из которой он никак не мог выйти из-за сильнейшего чувства долга. Батистина очень хотела узнать, охватит ли ее то же самое ни с чем не сравнимое блаженство, которое она испытала в объятиях Флориса в ту единственную безумную ночь. Сможет ли другой мужчина доставить ей такое же наслаждение? Она подумала, что только тогда, когда испытает это чувство вновь, воспоминание о Флорисе перестанет причинять ей боль, а ненависть утихнет Подчиняясь неосознанному порыву, Батистина хотела сжечь в своем сердце все дотла.

Легалик робко провел ладонью по затылку и плечам девушки. Его ласковые пальцы скользнули вдоль спины, легко коснулись груди… Казалось, он заколебался и не осмеливался на большее. Такое поведение не понравилось Батистине.

— Дорогой… Дорогой господин Легалик… Мне так стыдно, что я лежала перед вами обнаженная, когда была без сознания… Какой ужас! Боже мой! Что вы подумаете обо мне! — прошептала юная соблазнительница, решившая довести моряка до белого каления.

И она добилась своего! Пыл, с коим Легалик набросился на нее, забыв про роль лекаря, поразил Батистину. Бывшая секунду назад нежной, робкой и нерешительной, рука его стремительно скомкала и сорвала с нее простыню. Он рухнул прямо на Батистину и придавил ее своим телом. Пуговицы и позументы мундира впились в девичью грудь, но Батистине это понравилось.

— Я сгораю от желания с того самого момента, когда впервые увидел вас в Бордо! Я мучительно хочу вас! Я болен, я одержим вами! Видеть вашу несравненную наготу было для меня истинной пыткой все эти три дня и три ночи! Но, клянусь, я не воспользовался вашей слабостью! — рычал Легалик.

Теперь он, видимо, решил наверстать упущенное. Его рука скользила по ногам Батистины раздвигала их, ласкала… Тело девушки трепетало в ожидании наслаждения. Ей нравились любовные утехи, и в эту ночь она не торопясь изучала себя и любовника, обдумывая и оценивая каждое движение. Она оставалась спокойной, сохраняла трезвость и ясность ума, была внимательна и демонстрировала блестящие способности к обучению. Как прилежная ученица, она подчинялась всем желаниям мужчины.