«Красин» во льдах

Проходит еще минут пять, прежде чем Бьяджи наконец снимает наушники, поднимается и шагает к палатке. Почти тогда же оставляет свою примитивную обсерваторию на льдине и высокий итальянец с каштановой бородкой. У него белый свитер длиннее верхней курточки и высовывается из-под нее наподобие широкого светлого пояса.

— Вильери, каково положение? — Данные наблюдения Вильери, по-видимому, занимают Трояни не меньше, чем новости радиста Джузеппе Бьяджи.

Но Вильери не считает возможным объявлять что-нибудь прежде, чем новости не будут доложены начальнику лагеря. Ничто внешне не напоминает в троих из этих людей о принадлежности их к военной среде. Ничто, кроме их манеры обращения друг с другом: больного генерала Умберто Нобиле, офицера Вильери и нижнего чина Джузеппе Бьяджи. Впрочем, им всем вместе с остальными тремя — чешским ученым Бегоунеком, инженером Трояни и механиком Чечиони — приходится есть из одной общей миски. Это обстоятельство не может не внести значительную простоту в обращение трех военных и значительно ослабить чинопочитание.

Забинтованная голова Умберто Нобиле выглядывает из палатки.

— Генерал, лучше мы подойдем к вам!

— Нет, нет. Я побуду на воздухе. Помогите, пожалуйста.

Ему помогают выползти из палатки. Голова в бинтах. Сломанную руку поддерживает повязка. Грязные бинты покрывают поврежденную ногу. Он оброс бородой так же, как и его товарищи. Поверх легкой брезентовой курточки на нем вязаный свитер, толстые башмаки. Из-под повязки на голове тускло поблескивает тонкое серебро седины, которого не было еще месяц назад. Дымчатые очки-консервы сдвинуты на смуглый, в морщинах лоб.

Его усаживают на обломке ящика. Раненый Чечиони садится рядом. Трояни, Вильери и черномазый Джузеппе Бьяджи опускаются на корточки. Бегоунек продолжает стоять, оглядывая итальянцев.

Бьяджи заговаривает первым. Со вчерашнего дня, судя по сообщениям, ничего значительного не произошло. Пароход «Читта ди Милано», плавучая база итальянской экспедиции, стоит сейчас в Виргобее, на Шпицбергене. «Читта ди Милано» доносит о готовящихся полетах шведских летчиков в район мыса Лей-Смита. То же сообщалось вчера. По-прежнему ничего о Руале Амундсене. Где-то у берегов острова Надежда, к востоку от архипелага Шпицберген, дрейфует во льдах советское судно «Малыгин». Экспедиция на «Малыгине» вышла в прошлом месяце из Архангельска, пытаясь с востока пробиться к льдине Нобиле…

Вильери вздыхает:

— Наименьшее количество шансов добраться до нас именно у «Малыгина».

— Я верю только в спасение самолетами, — замечает Бегоунек. — Но сможет ли тут опуститься какой-нибудь самолет?

Бьяджи напоминает о другом советском ледоколе, который также вышел на розыски аэронавтов «Италии». Ледокол называется «Красин». Он уже миновал Берген и держит курс норд.

— Я не могу представить себе, чтобы какое-нибудь судно в состоянии было пробиться сквозь подобные льды, — высказывает свое мнение инженер Трояни. — Советские люди слишком самоуверенны. У меня больше надежды на маленькие норвежские суда «Хобби» или «Браганца». По крайней мере, ими управляют норвежцы. А норвежцы знают толк в плавании среди льдов.

— Я продолжаю настаивать на своем, — повторяет Бегоунек. — Если нам еще суждено спастись, то только с помощью самолетов. Мы или погибнем на этой льдине, или нас спасут летчики. Но я спрашиваю, сможет ли тут опуститься самолет? Да или нет?

Вильери разводит руками:

— За ночь нас опять отнесло к востоку. Положение льдины беспрерывно меняется. На второй день после аварии наши координаты были: восемьдесят один градус четырнадцать минут северной широты и двадцать градусов двадцать пять минут восточной долготы по Гринвичу. Сегодня наши координаты — восемьдесят градусов тридцать три минуты северной широты и двадцать семь градусов двадцать четыре минуты восточной долготы. О течениях в здешних местах ничего не известно. Где гарантия, что нас снова не отнесет далеко на север? Наконец, площадь льдины сокращается изо дня в день. Вы измеряли сегодня, Трояни?

— Длина триста семнадцать метров, ширина двести один.

— Другими словами, льдина стала короче еще на три метра и уже еще на два!

Нобиле поднимает голову:

— Нет оснований предаваться тревоге. Пространство льдины еще вполне позволяет совершить здесь посадку самолета.

Но Бегоунек не доверяет льдине:

— Вы забываете, генерал, что вода подтачивает нашу льдину снизу. А солнце, как оно ни холодно здесь, мало-помалу подогревает наше ледяное жилище сверху. И льдина тает! Я утверждаю, что льдина тает!

Нобиле прерывает его: