Красная дюжина. Крах СССР: они были против

— Я председатель сельхозкооператива, есть другие возможности зарабатывать деньги. Занимаюсь коммерцией. Добровольные пожертвования на себя не трачу, если вы это имеете в виду.

— А три авто не многовато будет?

— Вы сперва посмотрите, в каком они состоянии, а потом спрашивайте.

— Вы много ездите?

— Да. Стремлюсь словом пробудить Россию.

— И тогда — на площади, на штурм?

— Мы без площадей и митингов сделаем так, что перед нами откроются кремлевские ворота.

— И что вы предпримете, войдя туда?

— Это оскверненное место. Кремль надо освящать. Неделями производить молебны, чтобы всю скверну вычистить. И конечно, надо сбросить с башен эти пентаграммы, эти звезды антихриста по всем учебникам кабалистики. А Мавзолей? Капище сатаны с мерзкими отходами. Кладбище от стены надо убирать, там лежат убийцы.

— А госучреждения в Кремле, резиденция президента?

— Какого президента? Там будет ставка государя. Как было.

— Ваш лозунг «Патриоты всего мира, объединяйтесь!» ничего вам не напоминает?

— Я смотрю не на форму, а на содержание. Если имеете в виду пролетариев, то давайте взглянем: «про» переводится как «для», «летарий» — от слова «летальный». Человек, созданный для смерти, рабства. Смертники, объединяйтесь!

А патриот от слова «родина». Что плохого в призыве к любящим Отечество собраться воедино? Хороший лозунг. Его не понимают только темные люди. Их и цвет нашей одежды шокирует. Ах, у вас эсэсовская форма! Но мы не виноваты, что эсэсовцы взяли форму русской армии.

— Однако признайтесь, вам нравится эпатировать публику.

— Не признаюсь. Если бы так, я провел бы пару акций, и вся публика стала бы заикаться до конца жизни или разом обделалась бы от страха. Но я ведь до этого не довожу.

— А что вы испытывали 19 августа 1991 года?

— Да ничего. Я сидел за штурвалом комбайна, хлеб убирал. А когда все узнал, подумал: скорпионы в банке грызутся. Для меня был очевиден фарс происходящего. Одну фракцию, более жидкую, сменила более твердая. Слово «фракция» я воспринимаю как медицинский термин, синоним слова «анализ». Зажимайте нос и представляйте эти фракции.

Или выражение «команда президента». Когда это на Руси так говорили о правительстве? Если министры — команда, то народ — футбольный мяч, что ли? Серое невежество и безграмотность.

Пусть дерутся между собой, мы дождемся своего часа.

★ ★ ★

…Я щелкнул кнопкой диктофона. Хватит, хорошего понемножку.

— Вы слишком интеллигентно себя вели, — сказал Дмитрий Дмитриевич, словно о чем-то сожалея, и добавил: — Мне не удалось как следует на вас разозлиться, а то бы я себя показал.

Слово «интеллигентно» прозвучало в устах Васильева почти ругательно, и мне жутко захотелось извиниться, пообещать, что исправлюсь и больше так не буду. Ей-ей, с трудом удержался.

Потом Дмитрий Дмитриевич долго искал фото для газеты. Разговор почему-то зашел о работе над телефильмом об Илье Глазунове, с которым Васильев одно время был тесно связан. Я сидел и слушал о съемках в Питере, об уникальных кадрах, имеющихся в картине, о разносе, устроенном после просмотра в кабинете тогдашнего руководителя ЦТ Лапина. Телебосс называл Васильева главарем молодежных террористических групп, махровым националистом, а Илья Сергеевич — «этот непотопляемый авианосец!» — молчал. Дмитрий Дмитриевич не выдержал и через весь стол Лапина послал Глазунову записку: «Иуда!». Естественно, после этого ни о какой душевности в отношениях двух патриотов России и речи быть не могло.

…Наконец фотографии отобраны, но уйти по-прежнему невозможно. Мне предлагают отведать мороженого: «На улице такая жара!» — «Действительно, жарко. Спасибо. Больше мороженого не надо».

Уже в дверях мне дарят настенный календарь «Памяти», где почти на всех снимках государь император. Тепло прощаемся. Листая в метро календарь, вспоминаю, о чем забыл спросить: интересно, изьяви я желание, записали бы меня в национально-патриотический фронт или хотя бы в его союзники?

ВАСИЛЬЕВ. POST SCRIPTUM

После того как я напечатал, не редактируя, эту беседу, записанную Андреем Ванденко, ко мне в кабинет зашел старинный знакомый — Володя Краченко. Я помнил его как сотрудника спортотдела «МК». А начиная с 1988 года Володя вел в этой газете рубрику «Хроника происшествий». Очень прикольную. Самобытный язык и добродушный нрав эксбоксера Вовы Фельдмана (Краченко он был по жене) генерировали совершенно бесподобное письмо, типа «ну зачем же резать старушку прямо рядом с детской площадкой?». Саша Хинштейн абсолютно официально называет Володю своим учителем. Ведь тот фактически стал в нашей стране родоначальником весьма востребованного жанра криминальной хроники.