Красная дуга

— Я не могу подсказывать. Я могу только подтвердить то, что ты узнал сам.

— И как мне его узнать?

— Твой прямой предок жил в этом городе. Его дух, как истина, где-то рядом. Узнаешь истину, узнаешь название.

— Как я сюда попал?

— По зову. Зов — путь к истине.

— Как получить зов?

— Одного желания недостаточно. Требуется знание. Однажды завоеванное, знание не исчезает. Ты попал сюда случайно. Ты приобщился к знанию не по своей воле, а по воле случая. Наткнулся в результате хаотичного метания мысли. Такое знание не сохраняется. Но останется смутное воспоминание, которое будет терзать твое подсознание постоянно.

Рубежный очнулся с чувством страха. Не узнавал комнату. Долго не мог понять, где он, кто он. Незнакомое ощущение зародилось в затылочной части головы. Это был холод. Холод изнутри. Будто к внутренней поверхности черепа приложили что-то очень холодное. Рубежный потрогал лоб. Лоб был холодный.

На него накатило. “Я видел, что-то там” — сказал он себе, невидящим взглядом смотря на перламутровую ложку. — “Что-то там возилось и ворочалось. Будто тесно ему” Волна злобы накрыла Рубежного. Это состояние невозможно контролировать рядовому обывателю с имперским сознанием, амбициями плюгавого тиранчика. Мозг выжигает. Даже в буквальном смысле, физически. До какой температуры можно нагреть пространство? Сколько триллионов-квадрильонов? Когда пространство начнет плавиться, как кинопленка в старых кинопроекторах? Скорее всего никогда. Не хватит энергии. Ее потребуется бесконечное количество, чтобы нагреть всю вселенную. Но в мозгу выжигает тонкую пленку жизни. В лучшем случае с головной болью. Выдержать это невозможно. Взорвешься. Надо стравливать потихонечку. Лучше найти плюгавого тиранчика. Равнодушный обыватель не сможет ответить достаточно энергично. Большой процент таких тиранчиков в торговле. Кассиры, охранники. Нужно поскандалить с таким. Можно бросать злобные взгляды. Ругать все и всех. Полегчает. Поможет не пересечь черту невозврата. Для позитива можно выпить. Так, чтобы мозг не уснул. Спирт убьет злобные инфузории. Возникнет чувство покоя и защищенности, как у голодного, когда поест. Как схлынет, хорошо писать мрачные стихи. Или мистические. Или иезуитские. Человек с воображением не станет писать иезуитских стихов. Неинтересно. Власть ради власти, как искусство ради искусства — масло масляное. Приторно, и много не съешь.

Если отпустишь себя — сойдешь с ума. Выпустишь мистера Хайда. Опьянеешь от свободы вседозволенности. К счастью, большинство людей вседозволенности боятся, только на войне раскрываются во всей красе, ибо убивать дозволено, значит и все остальное тоже. В большинстве случаев является обезьяна, требующая к себе исключительного внимания. Или каменный истукан. Понимает обезьяна-истукан, что теряет, цепляет людей в попытке спастись. По сути, попытка вернуть контроль, но уже не внутренний, а внешний. Но, возможно дорасти до озарения. Мы наблюдаем, в этом случае, контролируемый поток, прошедший внутреннего стража и часто непонятный людям. Такого человека тоже могут записать в сумасшедшие.

Двадцать первое. Понедельник. Красная дуга раскалилась до белого свечения, выстрелила сотни, тысячи крохотных шаровых молний. Эти молнии средоточились по периметру города, собирались в рои, из этих роев строили молнийные башни, увенчанные большим шаром, составленным из крохотных молний. После такой подготовки-формирования, крохотные молнии слились в единый электрический организм. Шары соединились электрическими дугами. Так образовалась гравитационная аномалия по периметру города. Мало того, от каждого шара протянулась тонкая нить к красной дуге. Таким образом образовался электрический купол над городом. Спустя короткое время, возле башен стали замечать коричневых. Их становилось все больше. Они обрели фанатичный разум. Выкрикивали пророчества о будущем. Более того, они обуглились, были уже не коричневые, а черные. Кожа по всему телу превратилась в коросту, напоминающую древесный уголь. Их прозвали крикунами. В нитях, тянущихся к Красной дуге наблюдали волны, в виде утолщений пробегающих по нитям туда и обратно. Невдомек людям было, что это Хартрейн путешествует по нитям к молнийным башням для отдыха и наблюдения за людьми. Весьма скоро у людей в городе стали шевелиться волосы сами по себе. Особенно у девушек с длинными волосами. Они, как змеи у медузы Горгоны, извивались, составляя из своих тел фигуры рожицы и прочее. Дико не любили эти змеи коричневых крикунов. Едва завидев, ринутся с такой силой, что хозяйка удержать их не может. Подлетят и шипят. Если крикун неосторожен, и приблизится слишком близко, жалит в губу, губа распухает, и крикун не может выкрикивать пророчества. Крикуны же впадали в неистовство, плевали в змей ядовитой слюной, которая, впрочем, большого вреда змеям не наносила, ибо была той же, электрической природы, только не чистая, загрязненная безумием.