Красная гиена

Тремя этажами ниже сестра Эванхелины ждет возле морга. Она обвиняла своего зятя, кричала на него и называла убийцей, пока персонал больницы не заставил ее замолчать. Сидя на том же стуле, где несколько дней назад Моника Альмейда ждала тело дочери, женщина прикрыла нос платком, который постоянно сбрызгивает духами. Она не плачет по сестре, опасаясь, как бы вместе со слезами не испарились гнев, досада, решимость и желание отомстить Умберто Франко.

* * *

Демонстранты проходят перед гостиницей «Посада Альберто». Некоторые постояльцы выходят на порог, чтобы посмотреть на шествие.

– What happened?[34] – спрашивает девочка у своего отца.

Стоящая позади них Консуэло отвечает:

– Somebody murdered two girls few days ago. They are marching to force the government and find the guilty[35].

Консуэло благоговейно наблюдает за прохождением колонны. Многих она узнает, и те приветствуют ее кивком или взмахом руки.

– Чело, идем с нами, – говорит женщина, выходя из строя.

– Не могу, много работы.

– Это важнее. У вас не будет работы, если туристы перестанут приезжать из-за отсутствия безопасности.

– Знаю, но я не могу, – решительно отвечает Консуэло, разворачивается и идет искать Элену. Она спрашивает одного из работников о своей племяннице и получает ответ: «Ушла некоторое время назад». Похоже, придется нанять другую сиделку для сестры, пока ее племянница не возьмется за ум и за дела гостиницы.

* * *

В нескольких метрах от палаты Умберто Франко Элена Гальван наблюдает за неспокойным дыханием и застывшим выражением лица Хосе Марии.

– Хосема, – тихо обращается она к нему и чувствует себя слегка нелепо, разговаривая с тем, кто ее не слушает. Хотя считается, что люди в коме все слышат… – Ты должен проснуться и объяснить мне случившееся с Игнасио. Почему вы были вместе? Я совсем недавно узнала, что Игнасио – не Игнасио, а Мануэль. Он сын детоубийцы и взял другое имя. А его брат сидит в тюрьме за убийство четырех женщин, включая мать. Я не рискну прочесть тебе то, что он написал, от этого кровь стынет. Не знаю, слышишь ли ты меня, возможно, я говорю то, чего не следует. У него была коробка с женской обувью. И еще дочь, вот почему он приехал в Сан-Мигель и остался здесь – ради нее. Я встречалась с незнакомцем три года, точнее полтора. Не знаю, скорбеть ли из-за его смерти, грустить, злиться, бояться или еще что.

Элена глубоко вздыхает, выпуская вместе с воздухом все слова, которые не сказала Хосе Марии, все осознанные и безотчетные сомнения, усталость, скопившуюся на душе и в теле. Она гладит его по лбу, целует между бровями.

– Я скоро вернусь, – обещает Элена и выходит из палаты.

По пути к лестнице она слышит:

– Я не поеду с тобой.

Обернувшись, Элена встречается лицом к лицу с Беатрис Франко и ее отцом, которого на носилках везут его помощник с медсестрой.

– Тебя никто не спрашивает, глупая девчонка.

– Попробуй меня остановить.

– Себастьян, держи ее, – приказывает он мужчине.

– Нет, Умберто. Пусть идет, машина уже внизу. Надо уезжать немедленно, пока нас не задержали.

Беатрис Франко проходит мимо Элены, как видение; она слышит стук сапожек по ступенькам, в то время как мужчины исчезают за съехавшимися дверями лифта.

* * *

Словно желая принять участие в происходящем, робкое солнце выглядывает из-за облака – почти такого же белого, как одежда участников шествия. Им остается чуть больше километра до цели.

Лусина неуверенно присоединяется к толпе. Одна из пациенток похлопывает ее по спине, поздравляя с этим решением.

– Я не могла остаться в стороне, – говорит Лусина. – Летисия Альмейда была моей пациенткой.

– Вы правильно сделали, что пришли, доктор. Нужно, чтобы эти идиоты прекратили валять дурака и арестовали виновных, – вмешивается муж женщины, одетый в джинсы и белую футболку.

* * *

– Тебя не должны здесь видеть, – заявляет прокурор Мигелю Переде. – Скоро сюда придут гринго, и я не хочу, чтобы нас видели вместе. Ты должен подать в отставку, Мигель, для твоего же блага.

– Я подумаю, – говорит тот, беря куртку.

– Это приказ.

Мигель Переда открывает дверь кабинета. До них доносятся первые крики демонстрантов.

– Еще одно, Переда, – останавливает судья Кастильо. – Выпусти Рикардо Альмейду, у нас ничего против него нет. Выстрел произошел по вине Франко, тебе это известно.

– Он собирался нас убить.

– Но не убил. А жаль. Отпусти его немедленно.

Мэр высовывается из окна, поправляет узел галстука и отряхивает пиджак на плечах. Вдалеке он видит радугу, а под ней – первых людей в белом.

29

Пятница, 13 сентября 1985 г.

21:00

Консуэло медленно раздевается, садится на стул, снимает темные чулки. После несчастного случая с Хосе Марией она переехала в спальню сестры, чтобы не оставлять ее одну. Консуэло чувствует беспокойство Соледад, ее тоску из-за отсутствия вестей о муже. Эта связь у них с материнской утробы.