Красная гора

– Вот тут ты ошибаешься. Есть что-то особенное в этом месте, в этой конкретной Горе, в здешних винах, и я бы очень хотел открыть тебе глаза на это. – Отис понимал, что тратит слова впустую, но они уже слетели с его губ.

– Я не собираюсь с тобой болтать. Отойди от моей собаки, или я застрелю тебя.

Лицо Генри побагровело, глаза налились кровью. Отис понял, что пора уходить. Он отступил на несколько футов. Продолжая целиться, Генри подошел к собаке и потянулся за ошейником. Коди огрызнулся и свирепо зарычал. Генри отшатнулся.

– Ты чего, сдурел?

Он снова наклонился, и Коди впился клыками ему в руку. Генри отпрянул и вырвал из зубов овчарки разодранное запястье, с которого лилась кровь. Генри выругался и дернулся, собираясь пнуть Коди.

Отис рванулся вперед так быстро, как только мог, чтобы остановить его, но Генри ударил Коди сапогом в грудь. Коди взвизгнул, приземлившись в нескольких футах от него на спину.

Прежде чем Отис успел до них добраться, Генри поднял пистолет и направил на него. Тилл вновь попятился, вскинув руки вверх.

– Ты не можешь бить собаку на моей территории.

– Неужели? И как же ты собираешься мне помешать? – Генри уже кипел от ярости, его рука с пистолетом ходила ходуном. У Отиса мелькнула мысль, что он обкурился чем-то. Коди поднялся и отошел подальше, поглядывая на хозяина.

– Ты бессердечный ублюдок! – Отис покачал головой, понимая, что ничего не может сделать.

Дверь в дом открылась, мужчины и собака обернулись. На пороге стояла Джоан.

– Иди в дом, Джоан, я буду через минуту, – крикнул Отис.

Джоан оглядела всех троих и улыбнулась ему, и именно в этот момент он осознал всю серьезность ситуации.

– Джоан, вернись в дом!

Но она только посмотрела на соседа и сказала:

– Генри, пожалуйста, иди домой.

Тот навел пистолет на Джоан, целясь ей в голову.

– Ты слышала его. Вернись в дом.

– Опусти пистолет! – крикнул Отис. Затем повторил умоляюще: – Пожалуйста, Генри. Опусти пистолет.

Раздался выстрел. Джоан упала.

Отис бросился к ней со всех ног, едва слыша бормотание Генри за спиной:

– Черт, я же не собирался стрелять. Вот дерьмо!

Отис взбежал по ступенькам и рухнул подле нее на каменное крыльцо. Она истекала кровью, бархатная жидкость вытекала из шеи, собираясь в лужицу. Ее глаза были открыты и безучастно смотрели вверх.

– Звони в скорую! – заорал Отис. – Звони в скорую!

Но вдруг понял, что кричит в пустоту. Почувствовал прилив адреналина, задрожал всем телом. Усилием воли попытался собраться. Побежал к своему автомобилю, краем глаза заметив Генри, ковыляющего домой. Отис достал телефон из подставки и попробовал набрать номер. 711. Нет! Его пальцы дрожали. 834. № 912. Он не мог попасть по кнопкам! Он положил телефон на сиденье и придержал правую руку левой. Сосредоточился и наконец набрал нужные цифры.

Он бросился обратно к ней. Теперь Джоан дышала короткими, резкими вздохами. Все, что у него было, уходило, исчезало. Она умирала, покидала этот мир. Нет, нет, нет, нет.

53 А вот и мамочка!

Брукс не пошел на работу. Был понедельник, почти одиннадцать утра. Джейк, его брат и отец названивали ему раз за разом. Шум, шум, шум. Везде шум.

Он сидел на диване, уставившись в потолок, а на заднем плане по кабельному шел выпуск новостей, кто-то болтал о политике. Если бы Эбби сидела рядом, она бы либо кивала, либо кричала в телевизор, в зависимости от говорящей головы на экране. Брукс не знал, как жить дальше. Он принял решение расстаться с Эбби, и это казалось правильным, но как быть со всем остальным? Главный вопрос – что делать с работой и Красной горой?

Кто-то постучал, и он пошел открывать, не потрудившись застегнуть рубашку. Распахнул дверь.

Он видел фотографии в бумажнике своего отца и был поражен ее красотой. Не такая, что прославила Мэрилин Монро, но и не простушка-милашка. Нечто между. Его мать была прекрасна, как орлица, взмахивающая крыльями высоко в западном небе.

Но, помимо красоты, Брукс увидел тщательно скрываемую тоску в ее голубых глазах. Возможно, ему это удалось, потому что они были одной крови. Печаль сквозила во всем ее облике, в том, как ее белые волосы падали на слегка поникшие плечи. Словно что-то тянуло ее вниз. Он увидел разбитое сердце в потеках бурой ржавчины, пульсирующее в голубых жилках возле ее щек, глаз и шеи.

Что можно сказать матери, которую никогда не видел? Они смотрели друг на друга, будто пытались проникнуть в душу любимого человека, которого никогда не было рядом.

– Мне так жаль, – наконец проговорила она.

«Сожалеть легко», – подумал он. Все, что вам нужно сделать, просто произнести эти слова. Любой может сожалеть. И он мог бы сожалеть. Но как простить?

Он кивнул ей, не находя слов.

– Можно мне войти? – Она смущенно улыбнулась.

Он отошел в сторону, и она осмотрелась вокруг.

– Как красиво! – восхитилась она. – И так чисто. Ты сын своего отца, не так ли?

Ему все еще нечего было сказать.

Она снова повернулась к нему; он стоял в холле, оглядываясь по сторонам, цепляясь за реальность.

– Полагаю, мяч на моей стороне, не так ли? – Она подошла к нему и прошептала: – Скажи что-нибудь.