Красная гора

– Если только тебя не смущает, когда я плачу.

– Я захвачу салфетки.

Они улыбались. Да, он был потрясающим отцом.

14 Койот пойман

Пьяный в стельку Отис в два часа ночи шатался по своим владениям. Он честно пытался заснуть, но понял, что зря теряет время. Тогда он спустился к овечьему загону и вошел в ворота. Животные прибежали, как только учуяли его.

Как обычно, Отис принес ведро зерна. Он сел на траву, скрестив ноги, и зачерпнул пригоршню. Овцы толкались, пробираясь к его руке, одна храбрее другой. Джонатан плюхнулся на землю и уткнулся носом в колени хозяина. Свободной рукой тот погладил собаку, что-то бормоча и улыбаясь. Овцы английской породы были коротконогими и пушистыми, как плюшевые мишки. Рост не позволял им поедать ягоды и листья, когда он запускал их в виноградник, чтобы они уничтожали сорную траву. Но недавно Отис поймал их, прыгающими на задних лапах и жующими лозы. И теперь овец не пускали на виноградник во время вегетации. Возможно, со следующей посадкой он вырастит лозы еще на фут или два выше, такие он видел в Тоскане.

Отис пододвинул черный контейнер и насыпал туда немного зерна. Животные бросились к еде, отчаянно пихаясь, будто он не кормил их неделями. Мужчина провел ладонью по их пушистой шерсти, словно потрогал облака.

Гладить овец, как собак, довольно необычно, но Отис провел с ними слишком много часов. Спускался к загону с отличным зерном и хрустящими крекерами. Его животные – куры, овцы, собаки – являлись пульсом его фермы, его вина. Вино же это было рождено самой природой, в нем присутствовало биение их сердец. Все слилось воедино и приобрело смысл благодаря Красной горе.

Он считал, что здесь можно выращивать самый лучший виноград в стране. В том, что он пытался создать, было ощущение не местечковой цели, а цели для всего направления в сельском хозяйстве, была немудреная, но такая чистая, исконная правда: воссоединение с землей. Добавляя жизненную силу винограду, добавляя жизненную силу почве, ферме и даже культуре. Красная гора должна был стать местом, которое искали провидцы и поэты, подобно Хейт-Эшбери[42], где он жил, когда бросил колледж. Или Гринвич-Виллидж[43], или Париж десятки лет назад. Только тогда вино сможет полностью раскрыть свой потенциал.

Некоторые из новоиспеченных виноделов, попавших в прессу, сегодня забыли истинное определение терруара; они забыли концепцию единства с природой, культурой и обществом. Создание хорошего и честного вина не было связано с именем на бутылке, не было связано с брендом. Речь шла о том, чтобы посвятить себя клочку земли, району; не просто посадить виноградники, но построить сообщество, экосистему, где животные процветают, где здоровые дети воспитываются с большими амбициями; место, о котором люди говорят по всему миру, место, где повара приходят открывать рестораны в надежде найти некое идеальное сочетание или, возможно, объединиться с фермерами, чтобы вернуть старые семейные ценности. Речь шла о создании магической среды обитания, чтобы люди, отведавшие это вино позже и в другом месте, перенеслись на Красную гору и ощутили ее величие.

Вот чего хотел Отис.

Но все разбивалось вдребезги.

Как он может внести свой вклад, если не чувствует запаха? Если он не может попробовать эти чертовы вина на вкус? Ему нечего будет предложить, если он не сможет продолжать делать то, что делал. Ему было всего шестьдесят четыре, ей-богу! Он мог дать больше. У него было двадцать винтажей[44], и он все еще не получил тот, который ждал. Тот, о котором мечтал. Это было где-то там, в будущем.

Отис не знал, что происходит с его телом, но понимал – ничего хорошего. И догадывался, что это не пройдет само по себе. Значит, в этом сезоне будет его последний винтаж.

– Черт возьми! – закричал он. – В этом году было ужасно жарко! Я бы предпочел холодный винтаж, где чертовы спирты не были бы столь высоки.

Он покачал головой и лег на землю. Он даже не чувствовал запаха овец, который успел полюбить. Запах, который он начал улавливать в своих винах, ничего слишком навязчивого, только соблазнительная третичная нота, которая звучала, как одинокий тенор на заднем плане; его стадо овец где-то глубоко внутри его бутылок, коллективное ба-а-а, поднимающееся из каждого бокала.

– Ха-ха! – сказал он, пьяно размышляя о том запахе, который больше не мог ощущать. – Я должен назвать свое следующее вино «Ба Ба Блекберд Сира».

Ни собака, ни овцы не поняли юмора, но это не помешало Отису насладиться своей шуткой, намеком на мелодию из его юности. Он издал долгий смешок, который перерос в хохот Санта-Клауса, но вскоре перешел в отрывистый кашель, от которого Отис, тяжело дыша, повалился на спину.

Что он теперь может сделать для Красной горы? Он еще не успел достаточно изменить ситуацию. Брукс Бейкер позаботится о его достоянии, но справится ли он?