Красная гора

Приложенных усилий было недостаточно. Где же остальные люди, которые им нужны? Конечно, были и другие винодельческие компании, достаточно мощные, но понимали ли они потенциал Красной Горы? Владеют ли они нужными для развития этого региона инструментами? А где же рестораны, отели, кемпинги с завтраками? Живая музыка и артисты? Поэты! Ему нужно быть там, когда они приедут; ему нужно помочь привлечь их!

То, что постоянно крутилось в голове Отиса, было не просто потерей его способности к виноделию. Мысль о смерти нарушала его покой. Может быть, Красная Гора уже на верном пути, но что, если он не увидит этого? Что, если происходящее с его телом было предвестником гибели?

Он смотрел на звезды, которые казались тысячей крошечных дырочек на черной бумаге. Джонатан лежал рядом. Овцы, съев все зерно, вернулись в загон. Отису стало грустно. Его жизнь много раз была близка к совершенству – выходит, только для того, чтобы лишиться совершенства. Он не раз падал и снова поднимался, этот замкнутый круг определял его жизнь. Но сможет ли он выкарабкаться теперь? Возможно, это была его лебединая песня.

И тут завыл койот. Потом еще один. Джонатан бросился к забору и издал глухой грозный рык, которому ни один койот не осмелился бы бросить вызов.

– Они не спустятся сюда, пес. Тем более сейчас. – Отис встал, пошатываясь, подошел к этому гиганту и погладил его. – Все хорошо.

Сто двадцать фунтов Джонатана выглядели в темноте еще более устрашающе – просто-таки чудовищный призрак в ночи.

Отис направился к койотам. Дошел до виноградника, время от времени спотыкаясь и снова посмеиваясь над своей абсурдной идеей о «Ба Ба Блекберд Сира». Добравшись до среднего ряда, он стянул с себя одежду. Койоты уже вовсю пели, взывая к своим богам.

Голый Отис опустился на четвереньки и завыл вместе с ними, наполовину пьяница, наполовину собака.

Ау-уууу – у-уууу!

Посмотрел на звезды, ища утешения в созвездиях, а потом еще раз взвыл, пока не попал в унисон с другими пустынными собаками.

Ау-уууу – у-ууууу!

– Какого черта ты делаешь, Отис? – сказал кто-то, идущий по ряду с фонариком. Звук этого голоса постепенно начал отрезвлять его.

Алкоголь сильно замедлил его реакцию, и мужчине потребовалось некоторое время, чтобы понять, что происходит.

– Эй! – проговорил он. – Кто там снаружи?

– Это я, Морган. – Тетка посветила ему в лицо. – Что ты делаешь?

– Вот дерьмо! – пробормотал Отис, прикрываясь рукой. – Убери этот чертов свет. Я скоро спущусь.

– И не подумаю, – ответила она. – Я хочу знать, что здесь происходит. Ты бегаешь пьяный среди ночи, лаешь, как собака. Ты отказываешься звонить Джоан. Ты должен был встретиться с ней сегодня вечером и продинамил ее. Ты был откровенно груб со мной и со всеми, кто был рядом с тобой. – Она посветила фонариком на его одежду. – Сейчас же одевайся и иди в дом. Мы должны поговорить по душам.

– Морган, я не твой ребенок. Мне шестьдесят четыре года. Я уже достаточно взрослый, чтобы умереть.

Тетка подошла ближе и влепила ему пощечину.

– Ты последний член моей семьи, и тебе придется привести себя в порядок. Здесь никто не умрет. – Она подняла брюки и протянула ему. – Немедленно заходи в дом. От тебя воняет виски, и ты бормочешь всякую чепуху. Я собираюсь поставить кофейник.

Отис не мог поверить в происходящее. Ему было наплевать, что он голый. Зато смутило и заставило протрезветь то, что его поймали воющим с койотами, а не просто со спущенными штанами. Одеваясь, он смотрел, как она спускается с холма. Затем он понуро поплелся обратно к дому; разум прояснился, эго разбилось вдребезги; его наваждение медленно уходило. Койоты успокоились и вернулись в свои норы.

* * *

Он сидел на кухне за стойкой с чашкой крепкого кофе в руке. Морган, одетая в ночную рубашку, устроилась напротив.

– Чем ты занимаешься так поздно? – спросил он.

– Чем я занимаюсь? Это я тебя должна спросить.

– У меня много мыслей, – признался Отис. – Ты даже не представляешь.

– Поделись со мной. Я не собираюсь больше оставаться в неведении. Мы давно не виделись, но я знаю тебя, Отис Тилл. И вижу, что ты не в себе. Мне нужно знать почему. Я хочу помочь.

Он сделал глоток, кофе приятно согрел горло и окончательно взбодрил его.

– Я не уверен, что ты сможешь помочь.

– Позволь мне попробовать. По крайней мере я могу выслушать.

Отис рассказывал ей о своих горестях, и Морган молча слушала, потягивая кофе и впитывая в себя его боль. В конце концов она задала те же вопросы, что и Брукс. Это было временно? Был ли он у доктора? Что бы это могло быть? Отис сказал ей, что причиной может быть много вещей и что он еще не проверил это.