Красная гора

– Мы записали тебя в агентство по усыновлению, и они сказали, что у них целый список ожидающих родителей. Я не знаю, что произошло. Знаешь, я вернулся к ним… пятнадцать лет спустя, и они ничего мне не сказали. Я сделал все возможное, кроме взятия в заложники детей какого-то адвоката, пытаясь найти тебя. Полагаю, что ты тоже хотел меня найти.

– Думаю, все изменилось.

– Когда я увидел твое лицо, решил, что ничто не может помешать мне хотя бы пожать тебе руку. Просто хочу, чтобы ты знал: мы не переставали думать о тебе. Я провел много лет, страдая, задаваясь вопросами, любя ребенка, о котором ни черта не знал. И твоя мама тоже.

Брукс поймал себя на том, что стучит пальцами по джинсам.

– Все это слишком. Это слишком сложно переварить.

– Да, это так. Я знаю, что ты в самом разгаре сбора урожая и по уши в сорняках. Надеюсь, ты простишь меня за то, что я ворвался в твою жизнь вот так. Я не знал, как еще это сделать. Мне бы хотелось узнать тебя получше. Я не ищу ничего, кроме второго шанса с моим старшим сыном.

Ночью Брукса в числе прочего интересовало наличие у него братьев и сестер, но в начале встречи он не успел спросить.

– Так у меня есть брат?

– Да, есть. Твоя мама порвала со мной на первом курсе колледжа, но я никогда не переставал преследовать ее, и в конце концов мы поженились. У нас появился Шеймус – твой брат. Мы зовем его Шей. В следующем месяце ему исполнится двадцать восемь.

– Где он?

Чарльз резко выпрямился и опустил глаза.

– Мы с твоей мамой не разговаривали с ним около года. Попросту без понятия, где он.

Брукс отважился сделать еще один глоток подгоревшего кофе.

– Что произошло?

– Я не знаю. Он умный парень. Мы хорошо о нем заботились. Старались дать все лучшее, что могли. Но он не был счастлив. У нас впереди достаточно времени, чтобы поговорить обо всем этом. Послушай, Брукс, мы не идеальны, но мы с твоей мамой хорошие люди. Давай снова соберем семью. Давай лучше узнаем друг друга. Может быть, однажды мы сможем вернуть и твоего брата.

Брукс не хотел чувствовать себя ублюдком. Часть его радовалась тому, что у него есть семья. Черт, он так долго об этом мечтал! Но именно внезапность обретения сильно потрясла его.

– Послушай, Чарльз, я рад, что ты здесь. Очень приятно с тобой познакомиться. И да, я всю жизнь буквально грезил этим! Но я не могу… – Брукс вздохнул. – Я не могу просто запрыгнуть в твою семью, как ни в чем не бывало. Я не собираюсь называть тебя папой. У меня была тяжелая жизнь, и я не доверяю людям. Я непрост. Я гораздо лучше, чем в юности. Я крепче. Я не сержусь на тебя за то, что ты сделал. Мне бы хотелось узнать тебя получше. Но если мы собираемся сделать это, нам придется делать это неспеша.

Его отец широко улыбнулся, обнажая слегка кривые нижние зубы. И эта улыбка многое говорила о нем, о том, как долго он ждал момента, когда отыщет своего потерянного сына, сядет с ним за один стол, чтобы услышать такие слова.

– Я рад, что наконец-то встретил тебя. Мы сможем сделать это так, как ты захочешь.

– Надолго ты приехал? – спросил Брукс, пытаясь перевести разговор в спокойное русло. – Где остановился?

– В Ричленде, в отеле «Кортъярд Марриотт». На сколько останусь, зависит от тебя. Я слышал, что такое урожай для винодела. Если хочешь, чтобы я уехал, мне не сложно сделать это прямо сегодня и вернуться через несколько недель или месяцев, как тебе удобно. Если же ты не возражаешь, могу остаться на некоторое время. Мы наверстаем упущенное, когда ты будешь свободен. Узнаем немного друг друга. Нам есть чем поделиться. Вероятно, у тебя много вопросов.

Официантка принесла еду, и Брукс с отцом одновременно потянулись за острым соусом «Тапатио». Оба улыбнулись, и сын сказал:

– Бери.

Когда Чарльз полил яйца соусом, Брукс предложил:

– Почему бы тебе и впрямь не остаться на несколько дней? Я выкрою немного времени.

Отец протянул ему бутылку, не закрывая ее.

– С удовольствием.

Брукс прибыл в «Лакоду» с опозданием на пару часов и сразу же включился в дела. Он поздоровался с работниками погреба и направился в лабораторию. Его помощник Пак – сокращение от гораздо более длинного тайского имени Паккапонг – проверял уровень диоксида серы. Два года назад он взял его в качестве стажера из Вашингтонского университета, где была одна из лучших в стране программ виноградарства. Брукс повысил его до помощника винодела в начале этого года за самоотверженный труд и преданность Красной Горе.

Пак вырос в Бангкоке и, переехав вместе с родителями в Сиэтл, в старших классах школы мыл посуду и обслуживал столики в нескольких высококлассных ресторанах, включая «Марджори» и «Тилтс». Там он и заболел вином.

– Привет, босс, – сказал Пак, взявшись за козырек бейсболки «Найк».

В данный момент он набирал пипеткой йод, готовясь к титрованию[46], чтобы определить уровень общего диоксида серы. Бейкер и его команда держали его на минимуме, но, как учил Отис, даже небольшое отклонение от нормы имело решающее значение для защиты вина.

– Доброе утро, – сказал Брукс. – Как сегодня идут дела?