«Красная империя зла». Запад против Сталина

Документ, обобщающий показания и содержащий всю информацию, которую приводят Шаповал и другие, опубликован в сборнике «Лубянка 1937–1938» (док. № 144) и датирован 21 июля 1937 года. Снайдер не обнаруживает знакомства с этим исключительно важным и широко известным сборником советских первичных документов, имеющих прямое отношение к теме его книги. Шаповал и его соавторы на «Лубянку» тоже не ссылаются.

Остальные материалы из дела Балицкого не рассекречены. Но сделанные им признания подтверждаются пространными и очень подробными показаниями Д.М. Дмитриева, еще одного начальника УНКВД (по Свердловску и области) от 16 октября 1938 года, составленными уже после того, как Берия фактически принял от Ежова руководство НКВД (Лубянка 1937–1938, док. № 356, с. 577 и далее). Некоторые из заявлений Дмитриева теперь можно проверить, сравнив их с другими свидетельствами, которыми мы сейчас обладаем.

Ни один из источников Снайдера не подтверждает его заявление, что Балицкий взят под стражу в связи «обвинением в шпионаже в пользу Польши». Видимо, Снайдер все выдумал сам или переписал у того, кто сочинил это первым.

Огромное число свидетельств, полученных в том числе извне СССР, доказывает, что заговор военачальников Красной армии против режима Сталина, часто именуемый «заговором Тухачевского», действительно существовал¹²⁶. Причем, в противовес утверждениям советских и российских властей, нет никаких данных, способных подтвердить, что дело военных было «сфабриковано» против невиновных людей. Если принимать во внимание доступные сейчас исторические материалы, оно таковым быть не могло.

Следовательно, безосновательны – в силу отсутствия каких-либо исторических доказательств – сомнения, что Балицкий действительно участвовал в военном заговоре Тухачевского. Снайдер мог и должен был опираться на первичные источники вместо книги Шаповала – вторичного источника, появившегося десятилетия спустя после самих событий. Что до самого Шаповала, его заявления не состоятельны, поскольку они не подкреплены доказательствами. Как показано в первой главе при рассмотрении одной из статей Шаповала, доверять его честности в вопросе цитирования источников ни в коем случае не следует.

О Балицком есть очень интересные и важные материалы в других источниках, на которые Снайдер не ссылается, но которые ему следовало бы использовать. Он оставляет их без внимания; возможно, потому что он не знает о них, а может быть, потому что те не подтверждают его теории заговора.

«Даже если идея о глубоком польском проникновении в советские институты власти убедила Ежова и Сталина, она не могла служить доказательной базой для индивидуальных арестов. В Советском Союзе попросту не было ничего, и близко напоминавшего массовый польский заговор… Ежов сказал Сталину, что польские политические иммигранты были преимущественно “поставщиками шпионов и провокаторских элементов в СССР”. На тот момент некоторые известные польские коммунисты уже находились в СССР и часть из них была уже в могиле. Из 100 членов Центрального комитета польской Компартии 69 были расстреляны в СССР. Из оставшихся большинство сидело в тюрьмах в Польше, т. е. было недоступны для казни. В любом случае, их количество было слишком незначительным»¹²⁷ (с. 133–134).

В противоположность Снайдеру Куромия (Stalin, с.118) замечает, что «планы убийства советских лидеров вполне могли существовать». Снайдер же решает не информировать читателей, что крайне неприязненно относящийся к Сталину Куромия идею заговоров считает правдоподобной. И у нас действительно есть большое количество свидетельств, доказывающих их существование.

Что касается Янсена и Петрова, на страницах, которые цитирует Куромия (Янсен и Петров, с. 40–41), утверждается, что «Польской военной организации» (ПОВ) более не существовало. Но это блеф. Как объяснялось выше, нельзя наверняка знать, существовала секретная организация или нет. Все, что Куромия, Петров и Янсен или Снайдер могли бы выяснить, касается того факта, была ли ПОВ публично расформирована, но никто из них не приводит на сей счет никаких свидетельств. Как показано, множество документов указывает на существование «Польской военной организации» вплоть до 1942 года.

Янсен и Петров добавляют:

«В сентябре 1935 года началась новая волна арестов с целью уничтожения скрытой “сети ПОВ”…⁸⁶ В том же месяце представитель польской Коммунистической партии в Исполкоме Коминтерна Б. Бронковский (Бортнонский) направил Ежову меморандум о недостатках в работе НКВД по выявлению провокаторов и шпионской роли польских агентов»⁸⁷ (с. 40).

В более позднем (2007) русскоязычном издании тот же пассаж (с. 54) не претерпел изменений.