Красная комната

– Что ж, мысль разумная; она делает тебе честь. Надень халат, пока твой сюртук высохнет; а то ты совсем замерз.

– Спасибо, но мне скоро надо идти.

– Может, останешься ненадолго, поговорим немного?

– Не люблю говорить о своих несчастьях.

– Тогда расскажи о своих преступлениях.

– Я не совершал преступлений.

– О, еще как совершал! Страшные преступления! Ты давил своей тяжелой рукой угнетенных, топтал оскорбленных, издевался над обездоленными! Ты помнишь последнюю забастовку, когда выступал на стороне полиции?

– На стороне закона, брат мой.

– Ха, на стороне закона! А кто писал законы для бедняков, безумец? Богатые! Иными словами, господа пишут законы для рабов.

– Законы пишет весь народ и его общественное правосознание; их пишет сам Господь.

– Оставь эти красивые слова, когда говоришь со мной! Кто придумал закон от тысяча семьсот тридцать четвертого года? Господин Кронельм[32]! Кто придумал последний закон о телесных наказаниях? Полковник Сабельман! Он внес этот законопроект на рассмотрение риксдага, заручившись поддержкой своих приятелей, которые составляли тогда большинство. Полковник Сабельман – это еще не народ, а его приятели – не общественное правосознание. Кто предложил закон о правах акционерных обществ? Председатель суда Свиндельгрен! Кто написал новое положение о риксдаге? Асессор Валониус! Кто внес законопроект о «законной защите», то есть закон о защите богатых от законных требований бедняков? Оптовый торговец Кридгрен! Молчи! Я наперед знаю все твои высокопарные слова! Кто придумал закон о престолонаследии? Преступники! А закон об охране лесов? Воры! А кто подготовил закон о правах частных банков в связи с эмиссией банковых билетов? Мошенники! И ты утверждаешь, что все это делает Бог? Бедный Бог!

– Разреши дать тебе один совет, совет на всю жизнь, который мне самому подсказал опыт. Если ты все-таки хочешь избежать самосожжения, совершить которое так фанатично стремишься, то тебе нужно как можно скорее выработать новый взгляд на вещи; научись смотреть на мир с высоты птичьего полета, и ты увидишь, как все это мелко и ничтожно; исходи из того, что мир – это помойка, люди – жалкие отбросы, яичная скорлупа, морковная ботва, капустные листья, грязное тряпье, и тебя больше никогда не застанут врасплох, у тебя не останется никаких иллюзий, но зато ты испытаешь радость всякий раз, когда тебе откроется что-то действительно красивое или кто-нибудь совершит действительно благородный поступок; относись к миру со спокойным и молчаливым презрением – тебе нечего бояться, что из-за этого ты станешь бессердечным.

– Такого взгляда на вещи я, правда, еще не выработал, но презрением к миру в какой-то мере уже проникся. Но моя беда в том, что, когда я вижу хотя бы одно-единственное проявление доброты или благородства, я снова люблю людей и переоцениваю их и снова бываю обманут.

– Стань эгоистом! А людей отправь ко всем чертям!

– Боюсь, это у меня не получится.

– Тогда найди себе другое занятие. Договорись, в конце концов, с братом; он, кажется, преуспевает. Я видел его вчера на церковном совете в приходе Святого Николая.

– На церковном совете?

– Да, он член церковного совета. У этого человека большое будущее. Пастор-примариус весьма любезно поздоровался с ним. Скоро он станет членом городского муниципалитета, как и все владельцы земельных участков.

– А как сейчас обстоят дела у «Тритона»?

– Они занялись облигациями; твой брат ничего не потерял, хотя и ничего не приобрел; нет, у него другие замыслы.

– Не будем больше говорить о нем.

– Но ведь он твой брат!

– Разве это его заслуга, что он мой брат? Ну что ж, кажется, мы уже обо всем переговорили; теперь скажи, что привело тебя ко мне?

– Понимаешь, завтра похороны, а у меня нет фрака.

– Пожалуйста, возьми мой…

– Спасибо, брат, ты помогаешь мне выйти из очень затруднительного положения. Но это еще не все: есть одно дело еще более щекотливого свойства…

– И все-таки я не понимаю, почему ты выбрал именно меня, своего врага, в качестве поверенного в таких щекотливых вопросах?

– Потому что у тебя есть сердце…

– На это теперь не очень рассчитывай. Ну ладно, продолжай…

– Ты стал такой раздражительный, совсем не похож на себя! А ведь когда-то ты был такой мягкий.

– Это было когда-то, я же сказал. Ну, что дальше?

– Я хотел спросить, не сможешь ли ты поехать со мной на кладбище?

– Гм! Я? Почему ты не обратишься к кому-нибудь из «Серого плаща»?

– Потому что есть кое-какие обстоятельства! Я могу сказать тебе. Я не венчался в церкви.

– Не венчался? Ты, защитник алтаря и нравственности, пренебрегаешь священными узами брака?