Красная комната. Пьесы. Новеллы

Студент . Я-то туда не попаду.

Юхансон . От вас самих же и зависит. Идите-ка на «Валькирию».

Студент . Разве это – путь туда?

Юхансон . Ну да, раз он вам пообещал! Глядите-ка, глядите на него, на боевой колеснице, запряженной нищими, и ни единого эре им в награду, лишь намек, что на его похоронах они кое-чем смогут поживиться!

Старик появляется, стоя в кресле, его везет один нищий , остальные идут следом.

Старик . Почтите благородного юношу! С опасностью для собственной жизни он вчера спас многих во время катастрофы! Слава тебе, Аркенхольц!

Нищие обнажают головы, но молчат. Фрекен в окне машет платочком. Полковник высовывается из окна. Старуха встает в окне. Девушка на балконе поднимает флаг доверху.

Рукоплещите, сограждане! Правда, нынче воскресенье, но вызволить овцу из колодца и сорвать колос в поле и в воскресенье не грех, а я, хоть и не родился в сорочке, обладаю даром пророчества и врачевания, ибо некогда вернул к жизни утопленницу… да, дело было в Гамбурге, таким же воскресным утром, как вот нынче…

Молочница входит, ее видят только Студент и Старик; она тянет руки вверх, как утопающая, и пристально смотрит на Старика. Старик садится, весь съеживается от ужаса.

Юхансон! Увези меня отсюда! Скорей! Аркенхольц, не забудьте про «Валькирию»!

Студент . Что все это значит?

Юхансон . Будет видно! Будет видно!

В круглой гостиной; в глубине – белый изразцовый камин, на нем часы, канделябры; справа прихожая, из нее видна зеленая комната, обставленная мебелью красного дерева; налево стоит статуя под сенью пальм; ее можно зашторить; в глубине налево дверь в комнату с гиацинтами, там сидит фрекен с книгой. Полковника мы видим со спины; он сидит в зеленой комнате и что-то пишет.

Бенгтсон , слуга в ливрее, входит из прихожей с Юхансоном , тот во фраке и белом галстуке.

Бенгтсон . Ну вот, вы будете прислуживать за столом, Юхансон, пока я буду принимать одежду. Приходилось раньше-то?

Юхансон . Целый день, как вам известно, я катаю боевую колесницу, а вечерами прислуживаю на званых ужинах, и всегда мечтал попасть в этот дом… Странный тут народец, а?

Бенгтсон . Да, пожалуй, что не совсем обыкновенный.

Юхансон . Что тут у них сегодня – музыкальный вечер?

Бенгтсон . Обыкновенный ужин призраков, как у нас это называется. Пьют чай, помалкивают, или говорит один полковник, а остальные грызут печенье, все вместе – хрустят, будто крысы на чердаке.

Юхансон . И почему это называется ужин призраков?

Бенгтсон . Да похожи они на призраков… И уж двадцать лет им это не надоест, собираются все те же, говорят все то же или молчат, чтоб не сказать чего невпопад.

Юхансон . И в доме ведь есть хозяйка?

Бенгтсон . Есть, да только она не в себе; сидит в кладовке, глаза у нее, говорит, не выносят света… Вон тут она сидит. (Показывает потайную дверь в стене.)

Юхансон . Тут?

Бенгтсон . Ну да, я ж говорю – не совсем обыкновенный народец…

Юхансон . А какова она с виду?

Бенгтсон . Как мумия… Хотите взглянуть? (Открывает потайную дверь.) Вон она!

Юхансон . Господи Иису!..

Мумия (лепечет) . Зачем дверь открыли, я же сказала, чтоб не открывали никогда…

Бенгтсон (подражая ей) . Тю-тю-тю! Деточка будет паинькой и получит чего-нибудь вкусненького! Милый попочка!

Мумия (как попугай) . Милый попочка! Якоб тут? Попка-дуррак!

Бенгтсон . Она вообразила, что она попугай, может, так оно и есть… (Мумии.) Посвисти-ка нам, Полли!

Мумия свистит.

Юхансон . Всего, кажется, понавидался, но такого еще не видывал!

Бенгтсон . Понимаете ли, когда дом стареет, он ветшает и в нем заводится плесень, а когда люди изо дня в день годами мучают друг друга – они теряют рассудок. Эта наша хозяюшка – да тише ты, Полли! – эта мумия проторчала тут, в кладовке, сорок лет – и тот же муж, та же мебель, те же родственники, друзья… (Закрывает дверь.) А уж что тут у них получилось – сам не знаю… Поглядите на статую… Это же наша фру в молодости!

Юхансон . Господи! Эта мумия?