Красная королева

Бэрлей отпустил Ралейга, а затем тотчас же призвал Лейстера. Последний явился немедленно. В кратких словах министр сообщил ему обо всем, и в первый момент Дэдлей насмерть перепугался, но вскоре понял, какие выгоды давал ему такой оборот вещей и каким образом он мог бы лучше всего использовать создавшееся положение.

При первом представившемся случае Бэрлей доложил королеве о прибытии Ралейга и о результатах следствия.

Елизавета молча выслушала его, а затем промолвила:

– Значит, у нас все-таки нет никаких доказательств? В таком случае будем ждать, пока вернется сюда Сэррей.

Елизавета даже не выказала желания сейчас же поговорить с Ралейгом, а когда позднее он появился при дворе, то она ни словом не обмолвилась относительно всего этого дела.

Это дало пищу самым различным предположениям. С одной стороны, Елизавета могла уже простить графу Лейстеру и не желала больше слышать что-нибудь обо всем этом деле. С другой стороны, все это могло означать, что королева просто ждет, пока улики и доказательства будут налицо, чтобы тогда обрушить на голову Дэдлея свою кару.

По врожденному легкомыслию Лейстер склонялся к первой мысли и, наверное, попытался бы снова приблизиться к королеве, если бы Бэрлей не предостерег его от этого.

Тем временем Бэрлей разрешил ему освободить Кингтона из Тауэра и временно спрятать где-нибудь в своих владениях. Зато Пельдрам и Ламберт были приговорены шерифом к нескольким годам заключения в тюрьме. Все это дело казалось преданным забвению навсегда, тем более что из Шотландии доносились такие слухи о тамошнем положении дел, что трудно было допустить, чтобы Филли и Сэррей скоро вернулись обратно. Несмотря на все это, Сэррей вдруг появился.

Прибытие Сэррея привело в немалое замешательство не только самого Лейстера, но также и Бэрлея, и Ралейга.

Сейчас же по приезде в Лондон Сэррей отправился к Ралейгу, но это посещение лишний раз убедило его, что тот далеко не расположен действовать в его пользу. Тогда он отправился к Бэрлею, но и тут встретил совершенно такое же отношение; тем не менее министр обещал ему исходатайствовать аудиенцию у королевы; ведь Сэррей кинул обвинение Лейстеру в присутствии всего двора; поэтому как следствие, так и объявление приговора тоже должны были произойти при такой же обстановке.

Сэррей явился на эту аудиенцию одетый в придворное платье. Придворные пугливо избегали его, граф Лейстер снова гордо носил голову высоко, королева кидала на Сэррея грозные взгляды. Она спросила:

– Вы, кажется, прибыли из Шотландии, сэр?

– Да, ваше величество, и именно затем, чтобы выкупить оставленное в залог слово.

– Ну, вы с этим не очень-то торопились, как я вижу. Тем не менее ваше обвинение против лорда Лейстера, кажется, окончательно пало. Где та женщина, которой вы так особенно интересовались?

– Леди Лейстер в Шотландии, ваше величество. Она поняла всю недостойность поведения своего супруга и решила навсегда покинуть его. Так как она в безопасности и не желает больше иметь ничего общего с лордом Лейстером, то всякое дальнейшее расследование предъявленного мною обвинения излишне.

– И вы являетесь сюда только для того, чтобы сказать это? – вскрикнула королева. – Ну, это слишком, лорд Сэррей!

– Я ручался своим словом, ваше величество. Я – ваш верноподданный и должен подчиниться вашему приговору. Но для того чтобы доказать, что я возбудил обвинение не по злобе или легкомыслию, я позволю себе представить вам вот этот документ. Лорд Лейстер отрицает, что он женат, эта же бумага говорит совсем обратное.

Сэррей достал доверенный ему Браем документ и протянул его королеве. По ее знаку Бэрлей взял у него из рук бумагу и вслух прочел ее содержание.

Королева бросила на Лейстера строгий, испытующий взгляд. Дэдлей бросился на колени и воскликнул:

– Ваше величество! Я имел честь только что объяснить вам… Мой слуга Кингтон…

– Ах да, да, знаю, – поспешно перебила его Елизавета, – и совершенно не имею желания выслушивать все это во второй раз. Вообще я смотрю на все это дело как на конченое. Документ, представленный вами, лорд Сэррей, подложен, а ваше обвинение несправедливо, хотя я и готова признать, что вы сами были введены в заблуждение.

Сэррей стоял, словно пораженный громом, и не в силах был проронить ни единого слова.

– Объявляю вас, лорд Лейстер, свободным от предъявленного к вам обвинения, – продолжала королева, – а вы, лорд Сэррей, сэр Брай, равно как та женщина, из-за которой загорелось все это дело, и Кингтон, служащий у графа Лейстера, – все изгоняетесь из пределов нашего государства; вы будете находиться в изгнании, пока мне не заблагорассудится изменить свой указ об этом, а остальные – навсегда. Ступайте, лорд Сэррей! Вас, наверно, заждались в Шотландии.

Сэррей вышел из зала, а королева дала знак, что официальные представления окончены. В сопровождении придворных дам и Лейстера она отправилась в свои апартаменты. Бэрлей, которому надо было еще переговорить о разных делах с королевой, остался тем не менее в зале, как бы желая дать Лейстеру возможность окончательно оправдаться наедине с королевой.

IV