Красная лисица

И вдруг произошло невероятное. Мужчины медленно и планомерно подтолкнули меня ближе к часам и одним из кожаных хомутов крепко пристегнули мою талию к центральному цилиндру, на который крепятся стрелки. Кажется, даже болтом ремень скрепили. Они затянули мою талию так крепко, что я, сама уже в подобных ремешках, еле могла дышать. А, надо заметить, в Викторианский век барышни привычны к тугим корсетам. Мои бедра и лодыжки тоже обхватили ремнями и поместили обе ноги, крепко связанные, на часовую стрелку – five-o-clock. А руки за предплечья и запястья – чуть более свободно связанные – на часовую и минутную стрелки.

Так, что свободным оставался лишь торс и шея, а руки ходили перед моим лицом наподобие стрелок. Я была так ошарашена, что даже не пыталась возражать. Даже когда мужчины, проверив, надежность креплений, покинули меня и молча, спустились по лестнице.

Мне приходилось выгибать сустав при прохождении секундной стрелки, и я боялась, что вывихну его. К тому же, я не знала, надолго ли я в таком положении. Ибо с течением времени, я рисковала просто сломать позвоночник. Какие бы безумные вещи не происходили, время неумолимо идет вперед. Первый раз в жизни это приобрело для меня иной смысл. Я проверила крепления на руках и ногах. Они не оставляли мне шанса освободиться. К тому же в зале было множество людей. Я заметила это, когда первый шок прошел.

Фронтальная часть зала была заполнена массивными круглыми металлическими столиками и креслами. Они стояли на круглом подиуме, который и с помощью какого- то механизма медленно крутился. Так, что все люди за столиками плавно проплывали подо мной. Гости уже начали собираться к ужину, на который меня таким образом позвали. И даже острее, чем боль и страх быть сломанной пополам, как кукла, я ощутила стыд. Высоко над этим залом, футов на двадцать, висела я почти в неглиже, да что там говорить – без него, в самом странном из положений в моей жизни.

Мне не завязали рот, и я могла бы позвать на помощь или хотя бы возмутиться. Но мое достоинство, вернее его остатки, не позволяли мне этого сделать. Да и какой смысл?

Слуги не поднимали на меня взгляда. Некоторые гости смотрели с любопытством, а некоторые, казалось, просто сверяли время. Даже если бы я зарыдала, зал легко поглотил бы звук. Было шумно. Где-то играла музыка. Похоже, общество было почти в сборе. Люди и нелюди были нарядно и состоятельно одеты. Болтали, пили шампанское и абсент, курили кальян, кто-то прохаживался по залу. А я была просто предметом интерьера. Вещью. Если вещь на что-то жалуется, то на это либо не обращают внимания, либо это удивляет. Вещи положено молчать. У меня начинали затекать шея и плечи, приходилось держать их в постоянном напряжении. Чтобы отвлечься, я стала всматриваться в зал.

Я заметила, что многие дамы прибыли на прием в сопровождении как кавалеров, так и своих рабов. Либо им предоставили их здесь. В основном это были юноши человеческой расы или расы фейри. Они чистили фрукты для своих хозяек, готовили кальян, подавали напитки. Некоторые просто сидели у ног хозяйки наподобие комнатных собачек, и те гладили их по голове и плечам. Большинство рабов были обнажены до пояса, одеты только в штаны из кожи и ошейники с медными заклёпками. Было в зале и несколько рабынь. Они наоборот были одеты лишь до пояса и носили жесткие корсеты под грудь, которые приподнимали ее и делали бесстыдно прекрасной.

***

Наконец музыка стала тише, и в зал вошел сам хозяин вечера, мой знакомый вервольф, в сопровождении дамы расы сне́йков. Это наиболее древняя, и по моему мнению, наиболее умная раса в этом мире. Это всегда были и есть расчетливые и злопамятные существа. Перебегать им дорогу я не советую никому. На данный момент сам премьер-министр Её Величества является представителем этой расы. С течением эволюции снейки приблизились к привычному для человеческого глаза внешнему облику. Но все же остатки чешуек на коже, длинные когти, полное отсутствие волос на теле и голове, узкие зрачки порой производили отталкивающее впечатление. Несмотря на все это, дама, сопровождающая господина, была грациозна и прекрасно держала осанку леди. Джентльмены привстали, приветствуя их. Дамы улыбались и кивали.

Они сели за столик, украшенный букетом белых ирисов. Он был ближе всего ко мне, почти под часами. Снейк подняла на меня свои желтые глаза дракона, и раздвоенный язык едва заметно облизнул ее синеватые губы. Мастер же, казалось, вовсе не обращал на меня внимания, пока не поднялся для тоста.

– Леди и джентльмены! – прогремел его голос, обращаясь к публике, – Ведь у нас здесь присутствуют только благородные леди и только джентльмены, – он сухо усмехнулся, и по залу прокатились смешки, – Давайте поднимем кубки за время. Ведь в его течении есть красота. Разве нет? – все подняли глаза на меня, и, наверное, даже издалека было видно, как я покраснела – И, тем не менее, упускать время нельзя. Для нас это опасно. Ведь все мы смертны. За время!