Красная луна

Тхан Ву был поражен тем, как тут соседствуют богатство и бедность. Прошло только пять минут, как они отъехали от шикарного отеля в Сэндтоне, а уже находились в квартале по меньшей мере таком же бедном, как однажды он видел в Ханое. Или даже хуже. Улицы с некрашеными сараями и жилищами из картонных коробок и мятого брезента. Смоляно-черные переулки, облезлые собаки и чернокожие мужчины под кайфом.

Тхан Ву посмотрел на Роба Чезея, который сидел возле него. Похоже, рок-звезда тоже не знает окрестностей. Он смотрел вперед и, кажется, сдался.

«Как гладко все прошло!» – думал Тхан Ву. С тех пор как самолет приземлился в международном аэропорту Нойбай, все шло как по маслу. Нгуен Фу Зунг стоял в зале ожидания, когда его самолет сел в Йоханнесбурге, и в машине по дороге к центру рассказал, как нашел пожилую женщину, дочь которой может привести их к жертве.

– Я заплатил двум мужчинам, чтобы они повеселились со старухой, девушка будет сговорчивой, – заверил он.

Тхан Ву ни о чем не спрашивал. Они поужинали во вьетнамском ресторане, владелец которого, должно быть, хорошо знал Нгуен Фу Зунга, а потом Тхан Ву показали номер, где он должен был переночевать.

Так называемое «веселье», очевидно, дало ожидаемые результаты. Когда Нгуен Фу Зунг сегодня утром связался с дочерью старухи, Табисой, она действительно оказалась довольно сговорчивой.

Тхан Ву и Нгуен Фу Зунг звонили Табисе с крыши офисного здания в ста метрах от больницы, откуда они рассматривали больничную палату в бинокль. Дочь сначала накричала на них и отказалась дать адрес отеля, в котором жил Роб Чезей, и тогда Нгуен Фу Зунг продемонстрировал, насколько хорошо он знает, что мадам Мадонсела находится в девятом отделении больницы.

– Что-то мне подсказывает, что пришло время наполнить водой графин в палате твоей матери, – мягким, спокойным голосом произнес он. – Похоже, он почти пустой.

В бинокль они увидели, что Табиса запаниковала. Сначала она уставилась на графин с водой, стоявший на тумбочке, в котором действительно осталось совсем немного воды, потом встала и подошла к окну, пытаясь понять, откуда они могли видеть ее. А потом набросилась на удивленного врача и что-то кричала ему в лицо.

И когда десять минут спустя они снова позвонили, Табиса назвала отель и номер комнаты Роба Чезея. Им даже не пришлось ее уговаривать.

Все очень просто, как говорится.

Черный «поло» мчался по узкой ухабистой дороге. Водитель посигналил трехлапой собаке, и она быстренько убежала с дороги.

Оба азиата молчали, приставив пистолеты к телу Роба.

Они сидели на заднем сиденье так плотно, что Роб не мог и пошевельнуться. И даже если бы места было больше, он ничего не успел бы сделать. Водитель и тот был вооружен.

Роб повернулся к старшему из азиатов – тому, который лучше говорил по-английски.

– Как вы нашли меня?

Мужчина улыбнулся.

– Девушка, – коротко ответил он.

Роб дернулся и сжал кулаки, но мужчина сильнее прижал пистолет к его телу и покачал головой.

– Что вы сделали с ней? – спросил Роб.

– Ничего. Мы ее даже не трогали.

– Ты врешь! Она ни за что не выдала бы меня.

Мужчина улыбнулся еще шире.

– Девушка любит тебя. Но девушка любит и деньги.

– Я тебе не верю!

Мужчина только пожал плечами.

Роб уставился в окно. Мимо проносились хлипкие домишки со стенами из фанеры и гофрированной жести.

«Говорит ли он правду? Могла ли Табиса действительно выдать меня за деньги? Этого не может быть! Это не она!»

Но если речь идет не о десяти тысячах, а о сотне тысяч? Или о миллионе? Как хорошо он ее знает? Но нет. Это не она! В это невозможно поверить!

Они повернули на слабо освещенную улочку, и Роб ударился головой, когда машина въехала в яму.

«Я точно умру этой ночью, – подумал он. – Опять. Умерший снова… Неплохое название для песни, кстати».

Он подумал об обложке к старому альбому «Black Sabbath». Красный ребенок с клыками и когтями на синем фоне. И название «Born Again» («Рожденный снова»). После Ронни Джеймса Дио микрофон взял Иэн Гиллан.

Следующая пластинка «Нации упрямых» могла бы называться «Dead Again» («Умерший снова») как дань уважения предшественникам.

«Но кто возьмет микрофон после моей смерти?»

Он прокручивал в голове разные варианты, как вдруг машина притормозила и остановилась у въезда в темный переулок. Все мысли о будущих пластинках исчезли у Роба из головы, по телу пробежала дрожь.

«Я умру здесь, – подумал он. – Пуля пройдет через мое тело, разрушая все на своем пути. Успею ли я испытать боль?»

Молодой азиат вышел из машины. Роб почувствовал, как второй ткнул его пистолетом в спину, и выбрался следом. В ночном прохладном воздухе чувствовался запах мусора и канализации.

«Почему в номере я пошел за ними? – подумал Роб. – Почему не врезал кулаком и не отнял пистолеты?»

«Сделай хоть что-то! – шепнул ему внутренний голос. – Это твой шанс. Ты все равно умрешь. Так хотя бы достойно!»

«Я не хочу умирать! Я хочу жить! Но мне осталось всего несколько минут!»

Все надежды рухнули. Он ждал толчка. В темноту.

Они остановились. В переулке стоял переполненный мусорный бак. На земле лежали несколько мешков с мусором. По ним бегали крысы.