Красная маска

— Вы что, продолжаете издеваться над ней?! — ахнула я. Эта ночь, определенно, откроет для меня слишком много нового.

— Смотря, что ты под этим подразумеваешь, — загадочно покосился на меня он. — Я жуткий собственник и вечно осаждаю её похотью и проблемами супружеского долга. Думаю, моя ревность, не дающая ей прохода, похожа на издевательства. Но я не специально, правда. Это в моем характере.

— Ревнуете, даже к облизываемой ложке? — вспомнила я фразу, процитированную мне ДонУном. Йесон расплылся ещё шире, понимая, откуда я могла подхватить его афоризм.

— И запрещаю пользоваться тампонами, потому что в моей женщине кроме меня ничего не должно бывать!

— Боже, Вы извращенец! — смутилась я его откровенностью.

— Ужасный и безумный. — мы, наконец-то, тронулись и поехали.

— Тиран и деспот, я бы не выдержала. — созналась я. Не даром говорят, что в каждой чужой семье свои правила, которые не понять людям со стороны. И правил семьи Кимов я не очень-то понимала.

— Рад, что ты… — мобильный директора разразился трелью и он, произнеся для меня вслух прочитанное на экране «ДонУн», поднял. — Алло? Не поднимает тебе? А она у тебя должна быть сегодня? Нет? Тогда какие вопросы? Может, моется или ест. — я услышала с той стороны громкие лающие выкрики, но не разобрала ни слова. Господин Ким попытался успокоить его и попрощался. — Какая проницательность… он предположил, что ты трахаешься с кем-то, а не с ним.

Опустив голову, как перед казнью, я почувствовала, как поселяется во мне внушаемая моим начальником мысль, что я всё-таки тоже кому-то изменила. Йесон включил потихоньку музыку. Какую-то джаз-волну.

— Я оплачу тебе гименопластику[3]. Незачем тебе оставлять подобное воспоминание в жизни. Начнешь с чистого листа.

— Не нужно! — заверила я. Мне всё понравилось. Но сказать вслух и не подумаю. — Сейчас такие вещи никого не волнуют.

— И всё-таки… операция длится всего час. Ты забудешь о сегодняшнем случае.

— Нет. — отрезала я. — Не хочу никого обманывать. Тем более человека, с которым когда-нибудь решусь дойти до того же. Пусть знает обо мне всё, как есть. Без имен, конечно. — исправилась я.

— Ты обязательно найдешь такого, — от души пожелал мне Йесон. — заботливого, любящего тебя до потери сознания, молодого, красивого и достойного ДонУна.

— Прекратите! — зардевшись, топнула я ногой. Мужчина захохотал. — Если он и теряет сознание от чего-нибудь, то от спермотоксикоза. И любит он Вашу супругу, Вы знаете это.

— Перестань, он себя в этом просто убедил. Ему кроме неё и тебя в жизни не встречалось ни одной порядочной девушки. Парню просто некого было любить всё это время. Точно так же, как и тебе. Почему ты увлеклась мной? Потому, что не узнала меня толком. И он её толком не знает. Вы с ним похожи в этом. Вы любите идеал, дальше которого не хотите ничего видеть. Но живут и становятся счастливыми не с идеалами, а живыми людьми, которые подходят нам во всем. Которые совпадают с нами во всех наших качествах, даже недостатках и извращениях. У каждого из нас есть на Земле свой такой человек, который поймет абсолютно любую нашу глупость и странность. И присоединится к ней с радостью и энтузиазмом, а не смиряясь, скрипя зубами.

— Не знаю, — печально вздохнула я. — смотрю на Вас и не верю, что существуют другие, умеющие любить так же, быть верными так же. ДонУн точно не умеет.

— И я не умел в его возрасте, — Йесон свернул по названному мной адресу Джуна. Оставалось совсем немного. — Совершенно по-разному любит мужчина, который любит только женщину, и мужчина, который любит и женщину, и мать своих детей в ней. Это уже не просто любовь — это религия. Это поклонение, понимаешь? Она не просто любовница, она не кухарка и не подруга, с которой проводишь весело досуг — она богиня, дающая жизнь, несущая в себе саму её тайну. Ты можешь изменить жене, предать подругу, но мать своих детей ты не в силах оскорбить ничем. Ты оскверняешь только себя связью с другими женщинами. Именно так должен любить зрелый мужчина, ставший отцом: если тебе подарили жизнь, то ты обязан своей. А если тебе подарили две и больше, то ты никогда не расплатишься перед женщиной.

Я словно присутствовала при каком-то сакральном ритуале посвящения. Каждое слово Йесона западало в душу. Его речь была пронзительной и поразительной. Я обмерла, охватывая глубину его чувств к жене и поняла, что во мне просто нет столько мощи духа и места, чтобы осознать размер этого святого чувства. Я не доросла до него. Не заслужила и не взрастила такой любви, потому что можно завидовать ей со стороны, но если понять её суть, то теряешься, ведь ты-то сам просто крошка мусора на границе этого огромного светила любви. И внутрь попасть нельзя, если это не твоя любовь, созданная не тобой.