Красная маска

— Знаешь, мне не страшна собственная боль, по сравнению с её, — продолжал Йесон. Почему-то мне казалось, что он никогда раньше ни с кем не говорил о том, что в нем происходит. Не с кем было, верно. — разве можно обидеть руки, которые вынянчили моих детей, губы, которые шепчут за меня и наших сыновей молитвы, ноги, которые каждую ночь на моих плечах? За малейшую её боль я готов вырвать себе сердце. Поверь, вы с ДонУном пока влюбленные романтики, и даже если вам кажется, что вы страдаете и по-настоящему, бесповоротно полюбили, прислушайтесь к себе повнимательнее. Если не почувствуешь, как тебя раздирает в клочья мука просто от плохого настроения человека, если не почувствуешь, как ты летаешь наяву от одной улыбки — не обманывай себя, и ищи дальше. Зачем размениваться на меньшее?

Мы подъехали и остановились у подъезда. Я верила каждому слову Йесона и внимала ему, как пастору на проповеди, но почему-то мне казалось, что причиной, побудившей его произносить все эти фразы, стать на мгновения откровенным, была жалость ко мне. Ведь он знал, что я понимаю, насколько ему безразлична. А это был мой первый раз. И он старался успокоить меня, объясняя, что я найду себе лучше, а нынче ошиблась и оступилась. Ну и ещё, наверное, он давно хотел прекратить мытарства друга, найдя ему хорошую невесту. В общем, поводов у господина Кима было много, но говорил он всё правильно.

— Дня два не выходи на работу, ладно? Отдохни. — между делом вставил Йесон. И это тоже было не просто заботой. Он не хочет, чтобы ему на глаза попадалась та, из-за которой его жизнь может покатиться вниз. Из-за которой он может остаться без любимой женщины. Я и сама бы не решилась выйти в офис в ближайшее время.

— Хорошо, — насилу улыбнувшись, кивнула я. — спасибо, что подвезли. Тогда, до пятницы?

— Да, до пятницы. — махнув рукой, я закрыла за собой дверцу и пошла в дом, вызывать лифт.

Джун быстро открыл мне, с порога чмокнув в щеку. Я вяло поприветствовала его, отказавшись на его предложение поужинать. Я с обеда ничего не ела, но не чувствовала голода. Только жажду.

— Ты чего такая… как зомби? — парень помог мне раздеться и следил, как я, опустив плечи и с отстраненным выражением лица, обхожу его, чтобы пройти на кухню.

— Трудный день, трудный вечер. У тебя был бренди, я помню. Налей, пожалуйста. — я плюхнулась на табуретку.

— На голодный желудок? — я бескомпромиссно зыркнула на него. — Ладно. Расскажешь, где пропадала? Выяснила что-нибудь новое?

— В другой раз. Жутко устала. — опрокинув предложенный мне стакан горючей жидкости, я попросила добавки и, видя недовольный взгляд Джуна, отобрала у него бутылку и долила себе сама. — Нет, я не спиваюсь, просто хочу расслабиться и вырубиться. У меня завтра выходной, так что пусть сон будет долгим и крепким.

— Хорошо, что предупредила. Я оставлю тебе ключи тут, на столе. Не буду тебя будить.

— Спасибо, — осушив вторую порцию, я поднялась. — я в душ и спать.

Джун шагнул за мной. Я остановилась возле двери в спальню.

— У меня месячные, я сплю одна, а ты идешь в зал. — я подняла повелительно указательный палец. Замечающий за мной необычное поведение, молодой человек пожал плечами и свернул туда, куда я его отправила. Какая я стала откровенная! Общение с Йесоном не прошло даром. Быстро ополоснувшись, я прокралась в спальню и, одетая уже в пижаму, забралась под одеяло и набрала ДонУну сообщение: «Не могла говорить. Ложусь спать. Созвонимся завтра. Спокойной ночи!». Отправив его, я почти тут же погрузилась в сон.

Просто друг

Я отключилась так сильно, что не слышала, как Джун ушел на работу. Очнувшись с тупой головной болью, я приподнялась на руке и второй потерла глаза. Дотянувшись до будильника, я посмотрела на время. Час до полудня. Вот это разоспалась! Спустив ноги на пол, я подошла к окну и развела шторы в стороны, желая впустить свет. Но его на улице было мало. Шел осенний дождь, и сквозь тучи солнце выглядело как серо-сизая неоновая подсветка. Поискав в косметичке таблетку от головной боли, я пошла на кухню, запить её, а заодно поставила на плиту чайник. Найдя банку растворимого кофе, приготовила чашку, выставив её с полки на стол. Есть не хотелось. У меня было непонятное, тяжелое и неприятное состояние. Какая-то апатия. Меня не изнасиловали, не принуждали, не обидели. Я переспала с мужчиной, о котором мечтала. Без его желания. Это его принудили, обидели и насильно заставили побыть со мной. Это отвратительно, гадко, мерзко. А он ещё и отнесся ко мне по-человечески.