Красная пара

– Я привёл с собой двоих солдат и военный фургон, чтобы забрать печатный станок; могу его белым днём вывезти, нужно только упаковать и поставить где-нибудь в пустом покое, дабы солдаты ни о чём скрытом не догадались; это хорошо пройдёт за собственность штаба.

– А если вас с тем поймают? – спросила встревоженная женщина.

– Тогда меня расстреляют, – сказал офицер холодно. – Мы уже привыкли к этой необходимости, которая рано или поздно должна нас встретить. Но, как и со всем, так и с этой угрозой смерти человек в конце концов должен смириться.

Ядвига с восхищением смотрела на молодого солдата, который был такой веселый, хладнокровный и оживлённый, как если бы прибыл на развлечение. Отдадут нам когда-нибудь ту справедливость неприятели сами, что ни одна, может, из значительных эпох не выдала столько характеров, столько самоотречений, такой геройской настойчивости, как нынешняя.

Перед вечером ещё пресс и шрифты выехали на фургоне вместе со всеми бумагами, которые нужно было укрыть. Ядвига, выручая тётку, занялась сбором вещей, расчётом, всем тем обременяющим приготовлением к дороге, которое становится невыносимым, когда на него не хватает времени. Среди этой работы одна мысль сжимала сердце, нагоняла на глаза слёзы. Она знала, что в деревне сумеет быть полезной, что в городе её кто-нибудь заменит, но этот внезапный отъезд отделял её от Кароля, кто знает, на сколько, может, навеки. Он оставался среди опасности, а она не разделить с ним её, ни следить за ним не могла. Если бы хоть с ним попрощаться, хоть пожать его руку и в глаза сказать: «До встречи на том или этом свете».

Ядвига догадалась, что дом их и квартира должны быть тщательно охраняемы, боялась даже, как бы Кароль не пришёл, несмотря на запрет, выбежала бы, если бы знала, где его искать.

Часы проходили, а каждая уходящая минута была всё более тяжёлой для перенесения. Мысль, что не увидит его, невыносимым бременем сжимала ей грудь. Так наступил вечер, а так как в городе не знали о приказе выезда, как обычно, во время чая начали сходиться гости. Ядвига выдала бы приказ не принимать никого, если бы не тётка. Знала она по опыту, что в этом состоянии беспокойства и грусти тётя нуждалась в обязательном отвлечении, людях, разговоре. Невозможно её было этого последнего удовольствия лишить. Итак, поспешно закончив, что было наиболее срочного, Ядвига сбежала в салон с лицом тем более весёлым, чем больше хотела скрыть им печаль, какая царила в её душе.

С великим недоумением она заметила при тётке кого-то совсем незнакомого с огромной чёрной причёской на голове, усами и вороною бородой; этот незнакомец сидел при ней и тихо, но доверчиво, разговаривал. Ядвига несмело приблизилась, мужчина встал, она вскрикнула от удивления, узнавав в нём отлично переодетого Кароля.

– Бог мой, – воскликнула она, вся краснея, – уж этого также делать не годится! Хотя я сердечно желала тебя видеть, но не могу вынести, чтобы ты рисковал свободой и жизнью ради нас! Ты знаешь, какое разнообразное общество бывает у нас! Это не годится! Это не годится!

– Не гневайтесь, пани, – сказал Кароль, – никто из гостей меня выдать не может, шпион, который стоит при воротах, вовсе не опасен, а на случай, если бы ещё другого поставили, я приехал каретой, в которой имел вид лопуха, посаженного в китайскую вазу. Наверно, никто, даже полиция, догадаться не сможет, чтобы я так парадно ездил.

– Всё это хорошо, – отвечала Ядвига, – но я боюсь, а ты обязан иметь ко мне сострадание, я повторяю тебе, что страшно боюсь. Я счастлива, что ещё раз могу сказать тебе: До свидания! Я могла бы сказать тебе ещё тысячи вещей, но этот несчастный страх мутит мне мысли, отбирает самообладание, я почти на тебя гневаюсь.

Гнева, однако, в глазах вовсе не было, смотрела на него Ядвига, словно хотела насытить взор любимым образом и память его вывезти с собой.

– Повторяю вам, что не имею ни малейшего страха за себя.

На эти слова, как бы наперекор, в салон быстро вошёл известный нам уже Мицио. Достойный юноша, который вовсе не принадлежал к обществу панычей, но случайно был к нему примешан, пришёл с объявлением и предостережением, что во время вчерашней прогулки Юлиуш узнал Кароля, что о том громко говорили и что это могло угрожать опасностью. Честный юноша так был испуган, увидев Кароля, так настаивал на том, чтобы отсюда вышел, сама Ядвига так его о том просила, что Кароль должен был, хоть неохотно, уходить.

На следующее утро обе пани с тётей должны были быть на мессе у Кармелитов на Краковском. Поэтому Ядвига только шепнула Каролю, что ещё с ним попрощается и повидает перед статуей Христа.