Красная перчатка

– А он и был придурком. Но все равно мне нравился. Думаю, после того случая стал нравится даже больше, как ни странно.

– И ты над ним поработала?

– Нет, я поработала над собой. Чтобы это прекратить, чтобы не чувствовать ничего.

Я не ожидал такого ответа. Мне даже немного стыдно.

– Даника, ты хороший человек. Я часто на тебя ворчу, но на самом деле по-настоящему тобой восхищаюсь. Ты всегда стараешься поступать правильно.

Мы сворачиваем к придорожному кафе. Даника качает головой.

– Было так странно. Потом. Я смотрела на него и чувствовала… Знаешь, как бывает, когда знакомое, но забытое слово вертится на языке? Кассель, это было неправильно.

Мы выходим из машины.

– Я же не говорил, что работать над самим собой – удачная идея…

В кафе продают свежую выпечку. Там высокие облицованные металлическими плитками потолки, а еще там полно студентов и фрилансеров, которые стучат по клавиатурам ноутбуков и почти с обожанием поглаживают кофейные чашки – явно только проснулись.

Беру обычный кофе, а Данике приносят мате со сливками в ядовито-зеленом стакане.

Я корчу противную рожу. Мы заняли последний свободный столик рядом со входом и газетным автоматом. В глаза сразу же бросается яркий заголовок.

– Да ладно тебе, это вкусно. Хочешь попробовать?

Но я лишь качаю головой. На фотографии знакомое лицо, а рядом подпись: «Наемный убийца из Бронкса избежал правосудия». Еще там написано: «Эмиль Ломбардо, известный под кличкой Охотник, сбежал из-под ареста. Его обвиняют в убийстве двух человек». Выходит, они даже не побоялись назвать его при мне настоящим именем. Я шарю по карманам.

– Четвертак есть?

Даника лезет в портфель, достает монетку и кладет ее на стол.

– Знаешь, что было самое странное? Ну, когда я наложила проклятие на саму себя.

Добавив свои пятьдесят центов, я скармливаю мелочь автомату.

– Нет. Что было самое странное?

Достаю газету. Две жертвы – тридцатичетырехлетняя женщина и ее мать. Свидетельницы преступления, что-то связанное с Захаровскими манипуляциями с недвижимостью. Есть и маленькая фотография убитых. На вид вполне обычные, симпатичные люди.

Симпатичные, хорошие, такие, как Даника.

– Самое странное – потом, когда я перестала что-нибудь к нему чувствовать, он предложил встречаться. И когда я отказалась, очень обиделся. Не понял, в чем дело и что он сделал не так.

Провожу затянутым в перчатку пальцем по фотографии жертв, слегка размазывая чернила. Вчера я помог их убийце ускользнуть.

– Да, действительно странно, – отвечаю я глухим безжизненным голосом.

Мы возвращаемся в школу как раз к началу урока информатики. Я вхожу в кабинет ровно со звонком.

– Мистер Шарп, вас вызывают к секретарю.

Учительница, мисс Такано, не глядя, протягивает мне большого пластикового динозавра – это у нее пропуск такой, когда ученикам нужно выйти из класса, вместо обычного жетона или записки.

Я неторопливо иду через двор, размышляя о новеньком сияющем автомобиле. А еще о нашей постановке «Макбета» в десятом классе. Вспоминаю, как Аманда Кервик в роли леди Макбет смотрела на свои руки, без перчаток, и искала на них следы крови.

Мои руки чисты. Сам Макбет в той пьесе говорит: «Все средства хороши для человека, который погрузился в кровь, как в реку. Чрез эту кровь назад вернуться вброд труднее, чем по ней пройти вперед»[11].

Качаю головой. Я просто-напросто оправдываюсь и пытаюсь уговорить себя взять подарок Захарова.

– Не думала, что вы вернетесь так скоро, – хмурится мисс Логан. – Кассель, покидая кампус, нужно извещать администрацию.

– Знаю, – сокрушенно отвечаю я.

Надеюсь, Норткатт ограничится простым выговором. Сам неделю назад хвастался Лиле, как ловко и незаметно могу ускользнуть из Веллингфорда, а теперь уезжаю у всех на виду, не озаботившись ни прикрытием, ни уважительной причиной.

Но Логан не ругается – только протягивает мне журнал, где нужно расписаться.

– Поставьте здесь время, когда уехали, – командует она, тыкая затянутым в кожу пальцем в нужную строчку. – А вот здесь, когда вернулись.

Пишу все честно, не мухлюю.

– Хорошо. Когда ваш адвокат позвонил и попросил напомнить о встрече, он так и сказал, что вы немного не в себе. Директор просила передать, что вы можете не возвращаться на урок.

– Со мной все в порядке.

Что-то происходит. И лучше бы поскорее выяснить, что именно, пока я не облажался.

– Кассель, мы сочувствуем вашей потере. Надеюсь, сегодняшняя встреча прошла успешно.

– Спасибо, – я стараюсь казаться мрачным и печальным.

Выхожу из кабинета секретаря. Что случилось? Наверное, им позвонил человек Захарова и притворился семейным юристом. Может даже, тот водитель эвакуатора. Хотели дать мне время прокатиться на новом автомобиле. Да уж, когда к тебе подкатывает глава преступного клана, он делает это со знанием дела. Федеральным агентам бы у него поучиться.

Во дворе по дороге обратно на урок я сталкиваюсь с Даникой.

– Привет, а я тебя не заметил у секретаря.

– А я была в кабинете у Норткатт, – угрюмо отвечает она, пиная ботинком камешек. – Пропустила из-за тебя урок, поверить не могу.

Похоже, Даника получила первый в жизни выговор за прогул.

– Прости.