Красная перчатка

Грег поворачивается (все мои труды чуть не пошли прахом), и она приглушенно взвизгивает, в ужасе прикрыв рот рукой.

– Не знаю. Но после пробуждения он, скорее всего, будет плохо себя чувствовать. Побочные эффекты, – раздраженно поясняет Лила. – Кассель, положи его руку на спинку стула, а то не очень естественно получилось.

– Надо позвать Сэма. В отличие от меня, он специалист по спецэффектам.

– Нет, – Даника забирает у меня мобильник. – Ему мы звонить не будем.

– Но он…

– Нет.

Лила непонимающе переводит взгляд с меня на Данику, и я поясняю:

– Поругались.

– Понятно, – Лила снова поворачивается к Грегу. – Чего-то не хватает. Может, принести что-нибудь съестное? На обычных встречах мы всегда что-нибудь жуем. Даника, не сходишь к автомату за шоколадками? Кассель, посмотри, нет ли в мусорном ведре пустых пакетиков из-под чипсов. Для антуража. Я могу сбегать в магазин…

– Если Кассель пообещает не звонить Сэму, я сбегаю.

– Может, мне побожиться? – рычу я.

Бросив на меня укоризненный взгляд, Даника выходит из класса, а я поворачиваюсь к Лиле, которая копается в сумке.

– А почему ты сказала, что во всем виновата?

Она оглядывается на меня, потом снова на Грега.

– Времени мало, надо…

Но что именно надо Лила так и не договаривает. Вся покраснела и уставилась в пол.

– Расскажи. Ты можешь все мне рассказать.

– Ты уже и сам все знаешь. Я ревновала и повела себя ужасно глупо: увидела вас с Одри и пошла к Грегу. Флиртовала. Мерзкий поступок: знала же, что у него есть девушка. Но я не ожидала, как… как далеко все зайдет. Он спросил о тебе, спросил, встречаемся ли мы. Я сказала, вроде как да.

– Вроде как.

– Все было так запутано, – Лила прикрывает глаза рукой. – Я не знала, что ответить. А когда он услышал это «вроде как», то немедленно принялся ко мне клеиться. А мне просто хотелось почувствовать… почувствовать что-нибудь другое.

– Я не…

Я этого не стою. Протягиваю руку и убираю у нее с лица выбившуюся прядь. Лила раздраженно качает головой.

– А на следующий день он принялся всем хвастать. Один его дружок даже прямо меня спросил. Так что я пошла к нему и сказала самое гадкое, что смогла придумать. Сказала, если не прекратит болтать, я всем расскажу, какой он ужасный любовник. Что у него член на червяка похож.

Я недоверчиво и отрывисто смеюсь, но Лила не улыбается, покраснела еще больше и по-прежнему смотрит в пол.

– А он в ответ: «Я же знаю, тебе понравилось». И я сказала…

Из коридора доносятся чьи-то голоса – наверное, ученики пришли на встречу, сейчас зайдут.

– Что ты ему сказала?

– Ты должен понять. Он ужасно разозлился. Просто ужасно. Думаю, именно поэтому и решил напакостить «Сглазу».

– Лила, что ты ему сказала?

– Я сказала… – зажмурившись, она переходит на шепот: – Сказала, что, когда мы были вместе, я все время думала о тебе.

Слава богу, что Лила закрыла глаза и не видит, какое у меня сейчас лицо.

Заходят члены клуба – Надя, Рейчел, Чэд. Лила, все еще красная как рак, торопливо пускается в объяснения и принимается командовать. Вновь пришедшие сдвигают стулья в круг.

Я изо всех сил притворяюсь спокойным и собранным. Вскоре появляется Даника с едой.

Мне так хочется сказать Лиле: «Ты ни в чем не виновата». Но я молчу.

Мы делаем кучу кадров на фоне надписи: «Встреча клуба “Сглаз”». Члены клуба позируют: кто-то встает в центр импровизированного круга из стульев и якобы произносит речь, все смеются, и одна девчонка усаживается к Грегу на колени. Где-то в середине фотосессии он просыпается, скидывает мое сооружение из карандашей и скотча и приподнимает черные очки. Хармсфорд смущенно смотрит на нас, ничего не понимая, и бормочет спросонья:

– Что происходит?

Как хочется шею ему сломать, ударить его со всей силы, чтобы пожалел, что на свет появился.

– Улыбочку, – приветствует его Даника, и Грег криво улыбается, и кто-то из девчонок обнимает его за плечи.

А Лила все щелкает фотоаппаратом.

Хармсфорд снова засыпает, уронив голову на руки. Мы втроем идем в магазинчик на углу и распечатываем с карты памяти все снимки.

Классные получились фотографии. Грех такие не показать всей школе.

Жертвы мошенничества обычно молчат о том, что их надули. Существует три основные причины. Во-первых, профессиональный мошенник почти не оставляет улик, а если не знаешь, кто тебя надул, какой смысл сообщать в полицию. Во-вторых, чаще всего жертва, то есть простачок, сам соглашается сделать нечто незаконное. То есть придется выдать не только мошенника, но и себя вместе с ним. Но самая веская и одновременно самая простая причина – стыд. Стыдно быть дураком, которого обвели вокруг пальца.

Легковерным дураком выглядеть не хочет никто, именно поэтому все обычно и молчат. Мошеннику зачастую и следы заметать не надо – об этом охотно позаботятся сами простачки.

Грег Хармсфорд заявляет во всеуслышание и на каждом углу, что фотографии на самом деле – подделка. Злится, когда друзья задают вопросы. В конце концов, не выдерживает насмешек и лезет в драку с Гэвином Перри.

Его на два дня отстраняют от занятий. А все потому, что он отказывался признать: его надули.