Красная перчатка

Сидя в комнате, я занимаюсь самостоятельной работой – делаю домашку по этике и развивающимся странам. И вдруг звонит мобильник. Номер незнакомый, но я все равно снимаю трубку.

– Нужно встретиться.

Это Баррон. Голос у брата довольно мрачный. Я не в настроении опять удирать из Веллингфорда.

– Я в школе. Раньше выходных не получится.

– Какое совпадение, я ведь тоже в твоей школе.

И тут срабатывает пожарная сигнализация. Сэм вскакивает и принимается суматошно зашнуровывать кроссовки.

– Кассель, хватай игровую приставку.

Качая головой, я прикрываю ладонью телефон.

– Это ложная тревога, чей-то розыгрыш, – а потом злобно цежу в трубку: – Идиот. Теперь мне точно не выбраться незамеченным. Они же будут учеников по спискам проверять.

Сэм все равно принимается выдирать провода из розетки.

– А я уже заставил коменданта тебя забыть.

От слов Баррона у меня по спине бегут мурашки.

Мы с соседом вместе с остальными выходим во двор. Ученики, стоя на газоне, запрокидывают головы и пытаются разглядеть несуществующие языки пламени и клубы дыма. Я незаметно отхожу назад, в сторону деревьев.

Меня никто не ищет. Только Баррон.

На плечо опускается затянутая в перчатку рука. Мы идем по дорожке прочь от школы, в сторону домов, в окнах которых мерцают синим светом экраны телевизоров. Сейчас около девяти, но кажется, что уже поздно.

Слишком поздно.

– Я тут размышлял по поводу Захаровых, – как бы между прочим начинает брат. – Они же не единственный вариант.

Зря, ох, зря я расслабился.

– Ты о чем?

Я заставляю себя взглянуть ему в лицо. Брат ухмыляется. Темноволосый, в черном костюме, он похож на тень. Словно магическое зеркало, отражающее мою собственную темную сущность.

– Я знаю, что́ ты со мной сделал, – Баррон старается говорить спокойно, но слова так и сочатся еле сдерживаемой яростью. – Как воспользовался провалами в памяти. Сам постоянно ноешь о справедливости и законопослушности, а на самом деле ничем от нас с Филипом не отличаешься. Я встречался с двумя милейшими людьми – агентами ФБР, Джонсом и Хантом. Они мне раскрыли глаза на братцев: и на старшего, и на младшего. Филип рассказал им, как ты меня на него натравил. Как промыл мозги и заставил забыть про наш план сделать Антона главой клана. Сначала я не поверил, а потом решил взглянуть повнимательнее на свои записи.

Вот черт.

Существуют профессиональные мошенники, которые занимаются подделками. Они точно знают, из чего изготавливали чернила в шестнадцатом веке, а из чего в восемнадцатом. Могут достать бумагу или холст, которые успешно пройдут углеродную экспертизу. Подделать трещины на красочном слое. Они тщательно изучают чужой почерк вплоть до последней завитушки и закорючки. Их подделку не отличить от оригинала.

Я, конечно, к таким профессионалам не отношусь. Фальшивки хороши, в основном, тогда, когда люди сразу в них верят. Например, я подписал вместо мамы справку, чтобы меня отпустили на митинг, подпись получилась похожая, и никто, разумеется, не понес бумажку проверять.

Но если Баррон действительно просмотрел свои блокноты, он наверняка распознал мою наспех сработанную подделку. Свой-то почерк каждый знает.

– Если ты все знаешь, то знаешь также и о том, что ты сам со мной сделал, – отвечаю я, стараясь казаться спокойным.

Снова эта его кривая усмешка:

– Разница в том, что я готов тебя простить.

Ничего себе. Я даже не знаю, что тут ответить. Но Баррону и не нужен мой ответ.

– Кассель, я хочу все начать сначала. Причем сразу же на высшем уровне. Я присоединюсь к клану Бреннанов. И мне нужен ты. Из нас получатся идеальные наемные убийцы.

– Нет.

– Ах, – мой отказ его, кажется, совсем не расстроил. – Слишком правильный, руки марать не хочешь?

– Да. Я такой. Слишком правильный.

Интересно, а он правда сумел бы меня простить? Оправдать мое предательство? Списать его на глупую строптивость младшего брата? Я сделал ему больно?

Если он может оправдать даже мое предательство, что тогда говорить о его собственном, когда он предал меня.

– А знаешь, почему ты согласился превращать их в предметы? Убивать?

Я набираю в грудь побольше воздуха. Как же мерзко говорить об этом вслух:

– Конечно, нет. Я ничего не помню. Ты украл мои воспоминания.

– Ты бегал за нами, как собачка, – в голосе у брата теперь неприкрытая злоба. – Умолял взять с собой на дело. Надеялся, мы согласимся, когда увидим, какое у тебя жестокое черное сердце.

Он тыкает мне пальцем в грудь. Я делаю шаг назад. Неожиданно меня захлестывает неуправляемый гнев.

Я был младшим и, конечно же, боготворил их. А они мне плюнули прямо в душу.

– Я очень умно придумал, – скалится Баррон. – Заставил тебя запомнить, что ты убивал и раньше. Только и всего! Запомнить, что ты – тот, кем я хотел тебя сделать. Кассель, тебе же нравилось. Черт, да ты просто счастлив был стать наемным убийцей.

– Неправда, – я упрямо трясу головой. – Врешь. Ты всегда и всем врешь. Я ничего не помню, так что можешь говорить, что угодно. Не буду я тебе верить.

– Брось. Ты хорошо себя знаешь. В глубине души ты знаешь правду.

– Не буду я убивать. Иди к черту со своими Бреннанами.