Красная пирамида

Он махнул рукой куда-то себе за спину. С трудом повернув голову, я наконец кое-как осмотрелась. Мы находились в странной пустыне: сплошные уходящие за горизонт белые дюны, чуть поблескивающие в свете звезд. Песок под моими пальцами был мелкий-мелкий и белый, как сахар. Лодка Амоса – та самая, на которой мы доплыли по Темзе до самого Бруклина, – примостилась на верхушке дюны, накренившись под таким углом, словно на полном ходу налетела на мель.

– На борту есть сундук с запасной одеждой, если хочешь переодеться, – предложил Амос.

– А где это мы?

– Это место называется Белые Пески, – вмешался в разговор Картер. – В Нью-Мексико. Это правительственный полигон для проведения ракетных испытаний. Амос решил, что никто не додумается искать нас здесь и у тебя будет время, чтобы немного прийти в себя. Сейчас около семи часов вечера, и день все тот же – двадцать восьмое декабря. У нас еще примерно двенадцать часов, до того как Сет… ну, ты знаешь.

– Но как же…

Я растерянно умолкла. В голове крутилось столько разных вопросов, что я не знала, с чего начать. Последнее, что я помнила, – это как я сидела у реки, пытаясь докричаться до Нефтиды. Ее голос доносился до меня из невообразимой дали, как будто с другого конца мира. Лишь отдельные слова пробивались сквозь рокот речного течения – кажется, она настойчиво пыталась сообщить мне что-то важное, но я почти ничего не могла разобрать. Вроде бы она нашла себе убежище где-то очень далеко, в теле спящего носителя… понятия не имею, что это значит. Еще она говорила, что не может явиться ко мне лично, но передаст мне послание… а потом вода вдруг забурлила.

– На нас напали, – сказал Картер, гладя Пышку по голове, и тут-то я заметила, что подвеска – амулет Баст – пропала с ее ошейника. – Сейди, у меня плохие новости…

Он рассказал мне, что произошло на реке. Я зажмурилась, чувствуя, как из глаз потекли горячие слезы. Знаю, в моем возрасте реветь уже стыдно, но я ничего не могла с собой поделать. За последние дни я умудрилась потерять все: дом, привычную жизнь, отца. Меня саму пытались убить столько раз, что я уже сбилась со счета. И даже воспоминания о маминой смерти, от которых я только-только начала оправляться, снова заставляли меня страдать, как вновь открывшаяся рана. А теперь я лишилась еще и Баст…

Помнится, когда Анубис в загробном мире задавал мне свои проверочные вопросы, он пожелал узнать: чем я согласна пожертвовать, чтобы спасти мир?

«А чем я еще не пожертвовала? – хотелось мне крикнуть. – Что у меня осталось?»

Картер подошел и посадил мне на колени Пышку. Та громко замурчала, ласкаясь ко мне… только это было уже не то. Она была просто кошкой, а не Баст.

– Она ведь вернется, правда? – взмолилась я Амосу, надеясь услышать что-нибудь утешительное. – Ну, она ведь богиня и не может умереть по-настоящему?

Амос смущенно потеребил поля своей шляпы.

– Сейди… сказать по правде, я не знаю. Она ведь принесла себя в жертву, чтобы спасти вас от Собека. Получается, она отправила его в Дуат ценой утраты своей собственной жизненной силы. И еще она отпустила Пышку, свою носительницу. Возможно, для этого ей пришлось отдать последнюю крупицу своей магии. И если это так, то Баст будет очень трудно вернуться назад. Хотя возможно, через несколько сотен лет…

– Нет! Не хочу через сотни лет! Я не могу… – Мой голос сорвался.

Картер положил руку мне на плечо, и мне стало ясно, что он понимает, что я чувствую. Хватит с нас потерь. Мы просто не можем потерять кого-то еще.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказал Амос. – Ничего страшного, если мы все проведем здесь часок-другой. Но потом нам придется двигаться дальше.

Хуфу притащил мне чашку своего варева. Тягучая комковатая жижа выглядела как давно-давно прокисший суп и пахла соответственно. Я покосилась на Амоса, надеясь, что он избавит меня от этого испытания, но он только ободряюще кивнул.

Только этого мне не хватало в довершение всех бед: лечиться павианьими снадобьями.

Я с омерзением хлебнула варева, которое на вкус оказалось почти таким же гнусным, как на запах, и мои веки тут же налились свинцом. Я закрыла глаза и провалилась в сон.

И только я успела подумать, что на этот раз заслужила просто выспаться, без всяких там духовных странствий, как моя душа, конечно же, решила действовать по-своему. Впрочем, это ведь моя душа, значит, ожидать от нее особого благоразумия не приходится.

Покидая тело, мой ба снова сохранил человеческий облик, чему я могла только порадоваться (не хотела бы я превратиться в летучую индюшку), но потом он почему-то принялся расти и расти, так что вскоре я уже возвышалась над всем простором Белых Песков. Мне не раз говорили, что характер у меня о-го-го (кажется, не в качестве комплимента), но даже для меня это было чересчур. Наверное, мой ба оказался размером не меньше Монумента Вашингтона.