Красная пирамида

Воздух передо мной заколебался, как от сильного жара. Волна горячего воздуха пронеслась по двойному ряду каменных сфинксов, отчего показалось, что они пришли в движение. И тут до меня дошло: они и вправду ожили. Каменные изваяния треснули посередине, и из них, как саранча из линной шкурки, появлялись их призрачные подобия. Не все они оказались в лучшей форме: у духов разбитых статуй не хватало головы или лапы; многие ковыляли на трех ногах. Однако не меньше дюжины сфинксов оказались целехоньки и тут же энергично устремились к нам. Размером они были с хорошего добермана, а состояли из молочно-белого дыма и горячего пара. А Зия еще говорила, что они на нашей стороне!

– Они уже близко! – предупредил я Сейди.

– Париж! – требовательно воззвала она, подняв перед собой посох и жезл. – Хочу попасть туда сейчас же. Два билета, пожалуйста. И лучше в первый класс!

Сфинксы приближались. Самый шустрый бросился на меня, но мне по счастливой случайности удалось достать его мечом и располосовать надвое. Дымное чудище испарилось, но окатило меня при этом таким жаром, что мне сильно опалило лицо.

Ко мне размашистым аллюром неслись еще два призрака, а добрая дюжина поспевала следом, отставая лишь на пару шагов. В голове у меня гремели удары собственного пульса.

Вдруг земля подо мной дрогнула, небо потемнело.

– Есть! – победно воскликнула Сейди.

Обелиск засиял пурпурным светом. От него так и веяло колоссальной магической силой. Сейди коснулась его основания и, взвизгнув, исчезла. Ее как будто втянуло в камень.

– Сейди! – отчаянно закричал я.

Отвлекся я всего на секунду, но сфинксы сумели ею воспользоваться. Две призрачные твари одновременно кинулись на меня, опрокинув на спину. Меч отлетел в сторону, в ребрах у меня что-то хрустнуло, и грудь пронзила острая боль. Жар, исходивший от сфинксов, был просто невыносим: меня как будто сунули в горящую печь.

Я потянулся рукой к обелиску. Не хватало всего пары дюймов. Остальные сфинксы подбегали все ближе, лысый маг громко понукал их: «Держите его! Держите!»

Последним усилием я резко рванулся к обелиску, хотя каждый нерв моего тела буквально вопил от боли. Кончики моих пальцев коснулись камня, и мир вокруг померк.

Я вдруг оказался на холодном мокром асфальте прямо посреди широкой площади. Лил дождь, и промозглый холод тут же дал мне понять, что я уже не в Египте. Судя по паническим воплям Сейди, она находилась где-то рядом.

Как выяснилось, не все прошло гладко: двух сфинксов я умудрился прихватить с собой. Один тут же бросил меня и напал на Сейди, а второй так и стоял у меня на груди, уставившись на меня белесыми дымными глазами. От его горячей спины под дождем валил густой пар.

Я попытался вспомнить, как по-египетски будет «огонь». Может, я бы сумел испепелить это чудище… но в голове у меня все смешалось от страха. Я услышал хлопок взрыва с правой стороны, оттуда, куда бросилась бежать Сейди. Я от души надеялся, что ей удалось спастись, но не был уверен.

Сфинкс, прижимавший меня к асфальту, ощерился, и дым в его пасти склубился в длинные острые клыки. Чудовищу явно не было никакого дела, царь я или нет. Он уже почти вцепился мне в лицо, как вдруг позади него мелькнула темная тень, крикнув: «Mange les muffins!»[15]

Вжик!

Сфинкс растаял, превратившись в облачко дыма.

Я попытался подняться, но не смог. Надо мной склонилась Сейди:

– Картер! О боже, с тобой все в порядке?

Я перевел взгляд на другую фигуру – мою спасительницу: невысокую, стройную, в черном дождевике с капюшоном. Интересно, что это за боевой клич такой: «Ешь пышки?»

Плащ отлетел в сторону, и изящная женщина в облегающем костюме леопардовой расцветки широко ухмыльнулась мне, обнажив острые клыки и чуть прищурив круглые желтые глаза.

– Ну что, соскучился? – сказала Баст.

18 Где крыланы – там беда

Картер

Мы забились под карниз какого-то большого белого правительственного здания и молча смотрели, как проливной дождь затапливает площадь Согласия. Денек для посещения Парижа определенно выдался неудачный. Тяжелое зимнее небо низко нависало над городом, промозглая сырость пронизывала меня до самых костей. Никаких туристов, даже вообще почти никаких пешеходов. Да и в самом деле: любой здравомыслящий человек сейчас предпочтет не шляться по улицам, а сидеть в домашнем тепле и уюте, наслаждаясь чем-нибудь вкусным и горячим.

Справа от нас Сена медленно ползла вдоль серых набережных. Сад Тюильри тонул в густом пасмурном тумане. Посреди площади высился египетский обелиск, как одинокая черная игла. Мы напряженно ждали, что из него полезут новые враги, но больше никого не увидели. Мне вспомнилось, что Зия говорила насчет того, что любой артефакт, используемый в качестве портала, должен остыть в течение суток, прежде чем можно будет снова им воспользоваться. Я от души понадеялся, что это так и есть.

– Лежи спокойно, – велела мне Баст.

Я невольно вздрогнул, когда она прижала ладонь к моей груди. Она что-то пошептала по-египетски, и боль постепенно утихла.