Красная площадь

Водитель, который был профессиональным бодигардом и хорошо понимал, что ситуация сложилась нештатная, тронул машину с места, и охраннику пришлось запрыгивать в салон уже на ходу. Волосницын опять ткнул клавишу, оконное стекло стало подниматься с противным электрическим жужжанием, и в это мгновение в той стороне, где скрылся «майбах», почему-то совсем близко, простучала короткая автоматная очередь.

— Газу! — заорал Волосницын, от волнения подпрыгивая на месте, как будто рассчитывал таким способом ускорить движение.

Водитель газанул, мастерски обогнул торчащее посреди дороги ржавое корыто, прибывшее, судя по номеру, в столицу откуда-то из глубинки, и сейчас же снова резко ударил по тормозам, потому что дорога была перекрыта.

Дорога оказалась перекрытой вследствие мелкой аварии, случившейся, как в первый момент показалось Павлу Григорьевичу Скороходу, из-за совпадения ряда случайных факторов. Одним из них послужила лихость, с которой водитель Гена вел машину, другим — неаккуратно припаркованный кем-то чуть ли не посреди проезжей части микроавтобус, сильно ухудшавший и без того скверную видимость, а третьим — невнимательность человека, сидевшего за рулем покрытой толстым слоем пыли, основательно загаженной голубями «восьмерки». Эта самая «восьмерка» вдруг, ни с того ни с сего, резким рывком попятилась от тротуара на середину дороги, навстречу почти беззвучно, как лакированный призрак, несущемуся по узкому переулку «майбаху».

Свернуть было некуда. Гена ударил по тормозам, заставив Павла Григорьевича обеими руками упереться в спинку переднего сиденья, чтобы не расквасить нос. Выпавший из ладони мобильный телефон шлепнулся на пол и, по инерции продолжая движение, стремительно скользнул под все то же переднее сиденье. Реакция у Гены была как у летчика-истребителя, но полностью избежать столкновения не удалось: за визгом тормозов последовал короткий тупой удар, сопровождавшийся звоном бьющегося стекла и мелким дребезжанием разлетающегося по асфальту пластика.

— Приплыли, — сказал водитель Гена в наступившей тишине. — Ну, урод!..

Он распахнул дверцу и полез из машины. Сидевший рядом с ним охранник последовал его примеру. Оба, не сговариваясь, грозно растопырили локти и, набычившись, двинулись к «восьмерке» — разбираться.

Скороход вздохнул и посмотрел на часы, очень недовольный возникшей задержкой. Ну что за невезение! Всю неделю его преследовали неудачи — то налет, то гоп-стоп, то теперь вот какое-то дурацкое ДТП на ровном месте… «Разгребу это дерьмо и сразу поеду отдыхать, — решил он. — Где пальмы шумят и волны ласкают песок… Куда угодно, хоть к чертовой матери, лишь бы подальше отсюда!»

Водитель «восьмерки», какой-то немолодой лох в камуфляжной куртке, уже выбирался из своего обгаженного корыта навстречу грозно надвигавшимся на него быкам. На губах у него играла виноватая, заискивающая улыбочка: он уже понял, с кем его угораздило связаться, и готовился к худшему.

В следующее мгновение выяснилось, что водитель «восьмерки» подготовился заранее, и подготовился неплохо — лучше, во всяком случае, чем Павел Григорьевич Скороход и его охрана. До конца выбравшись из тесного салона, он распрямился во весь рост и направил на охранников укороченный милицейский автомат.

— Стволы мне под ноги, — продолжая сиять белозубой улыбкой, вежливо попросил он, — сами два шага назад и ложись — руки за голову, ноги шире плеч!

Просьба сопровождалась коротким лязгом затвора и красноречивым движением куцего ствола. Охранники угрюмо побросали ему под ноги пистолеты и начали медленно пятиться.

— Живее, бойцы, — сказал налетчик. — Мне терять нечего, поэтому, если быстренько не ляжете, я вас сам уложу. Причем с удовольствием.

В тоне его голоса было что-то такое, из-за чего сразу становилось ясно: он не шутит. Все так же медленно, стараясь потянуть время до прибытия подкрепления (кстати, где оно, куда запропастилось?), охранники начали принимать упор лежа.

— Бах! — негромко сказал налетчик, и оба охранника распластались на асфальте так стремительно, словно прямо у них над головами рванула ядерная боеголовка.

Павел Григорьевич быстро заблокировал двери справа и слева от себя. С учетом того обстоятельства, что обе передние дверцы были распахнуты настежь, это действие выглядело лишенным какого бы то ни было смысла.

В следующее мгновение в правую переднюю дверь просунулось загорелое лицо, а вместе с ним и автоматный ствол.

— Скороход, на выход с вещами! С вещами, я сказал! Папку не забудь.

Попытка «забыть» папку на сиденье была пресечена в зародыше. Онемевшими пальцами Скороход отпер дверь и, не чуя под собой ног, выбрался на горячий сухой асфальт. Не тратя лишних слов, налетчик ухватил его свободной рукой за шиворот, упер в бок твердый автоматный ствол и стремительно, напористо, как муравей дохлую гусеницу, поволок к своей машине. Втолкнув его в салон, налетчик захлопнул дверь и сказал в открытое окно:

— Сиди тихо. Будешь чудить — пристрелю. Давно мечтаю это сделать, так что лучше не доводи до греха.