Красная площадь

Радиатор шедшего следом джипа угрожающе надвинулся, сверкая золоченой эмблемой концерна «Шевроле». Понимая, что перспектива переломать себе все кости, но все-таки остаться в живых куда предпочтительнее выпущенной практически в упор пули, Павел Григорьевич нащупал справа дверную ручку и потянул ее на себя. Замок мягко щелкнул, дверь приоткрылась, и в щели, сливаясь в смазанную пеструю полосу, замелькала дорога. Скороход понимал, что машина движется не слишком быстро, но, судя по бешеному мельканию, можно было предположить, что они несутся со скоростью звука.

— Пошел, пошел, — почти добродушно напутствовал его майор и со страшной силой толкнул владельца сети казино «Бубновый валет» между лопаток.

В этом могучем, хорошо рассчитанном толчке чувствовался богатый опыт командира десантно-штурмового батальона, привыкшего точно таким же манером выпихивать из парящего на высоте трех тысяч метров военно-транспортного самолета перетрусивших перед первым в жизни прыжком новобранцев. Не привыкший к подобному обращению и никогда не подвизавшийся в роли каскадера Павел Григорьевич мешком выпал из машины и кубарем покатился прямиком под колеса гнавшегося за «восьмеркой» джипа. Джип резко затормозил и вильнул в сторону, чтобы не раздавить в лепешку одного из богатейших коллекционеров Москвы, владельца самого полного собрания произведений членов творческого объединения живописцев «Бубновый валет» Павла Григорьевича Скорохода.

Павел Григорьевич, которому до сих пор не доводилось на ходу вываливаться из автомобиля, имел тем не менее богатый опыт по части неожиданных падений, приобретенный в зале боевых единоборств. Он умел группироваться, причем делал это не задумываясь, рефлекторно, и мгновенно, сразу же после приземления, ориентироваться в пространстве — то есть не тратил времени на то, чтоб разобраться, где у него руки и где ноги, а сию же секунду начинал наблюдать и оценивать ситуацию.

Спасительный рефлекс сработал и теперь. Приземлился он не очень удачно, плечо пронзила дикая боль, но голову и прочие выступающие части тела он сберег и, катясь по бугристому, корявому асфальту, уже начал понимать, что все обошлось более или менее благополучно.

В следующее мгновение мимо него проскочил джип. Колесо, показавшееся Скороходу громадным, как у карьерного самосвала, прошло в считаных сантиметрах от его лица. Подпрыгнув на высоко выступающем из разбитого дорожного покрытия ржавом люке, «шевроле» остановился. Почти одновременно с ним, докатившись до бордюра и напоследок чувствительно приложившись к твердому камню поврежденным плечом, остановился и Павел Григорьевич.

Он сел, тряхнув головой, и отбросил назад упавшие на лицо волосы. К нему уже бежал, нелепо растопырив руки, весь перемазанный кровью, как вампир после сытного ужина, Волосницын.

— Господи, Паша, ты цел? — орал он на бегу.

Скороход не ответил, глядя туда, где секунду назад скрылась за очередным поворотом загаженная голубями «восьмерка» с похабным издевательским плакатиком вместо заднего номерного знака — та самая, на заднем сиденье которой лежала простенькая темная папка стоимостью в два миллиона долларов США.

Глава 12

— С этого места прошу поподробнее, — строго сказал Клим, умело разыгрывая ведущего допрос следователя. — Что за папка? Что было в папке? Почему она стоила два миллиона?

Скороход и Волосницын переглянулись с явным сомнением. Потом Волосницын пожал плечами, а Павел Григорьевич тяжко вздохнул. Оба понимали, что выбор у них невелик: надо было либо отвечать, либо гнать задающего слишком много вопросов претендента на должность покойного Нимчука взашей, поскольку, оставаясь в неведении, он по определению не мог принести никакой пользы.

— В папке были банковские векселя, — неохотно сообщил Скороход. — Десять векселей на двести тысяч долларов каждый. Итого, сами понимаете, два миллиона. Это был, пропади он пропадом, кредит.

— Ничего себе! — присвистнул Клим. Он действительно был впечатлен.

— А что такого? — вяло произнес Скороход. — Очень удобный способ транспортировки крупных сумм.

— Действительно, — поддакнул Клим, — очень удобно. Был полный багажник баксов, а стала тощая папочка, на которую никто не позарится. Что в ней может быть, кроме документов на подпись?

Скороход вздрогнул и подобрался, но тут же расслабился, вспомнив, по всей видимости, разговор у себя на квартире, в ходе которого Клим признался, что знает все о первом ограблении.

— Крупный кредит, — решив для разнообразия прикинуться идиотом, заявил Неверов. — А зачем? Еще пару картинок хотите прикупить?

Слово «картинок» он употребил нарочно; Волосницын проглотил его не поморщившись, а вот Скорохода от этого словечка буквально перекосило.

— Картинки бывают в детской книжке, — неприязненно морщась, сообщил он, — да и те правильнее называть иллюстрациями.

— Какая разница, — с беспечностью потомственного пролетария отмахнулся от этого замечания Клим.