Красная пыль

Черная полоса расширилась, захватывая нежную белую кожу сухим крупинчатым следом. Вниз и в стороны от нее взметнулись узорчатые змейки угольной, искрящейся пыли. Уна закрыла глаза и болезненно выгнулась. Лео опомнился, подхватил ее на руки и ринулся обратно к безопасному коридору, но в лицо ему ожесточенно ударил прозрачный рой, жадно схватывая на лету язычки черного пыльного пламени, охватившего Светлую, насыщаясь с громким потрескиванием, наполняясь новым, мутно-золотистым содержимым.

Стрекозы не пускали, стрекозы жаждали, стрекозы были голодны. Вокруг поднялся страшный свист, сдавливающий что-то в голове, сводящий с ума, словно окунающий в темное, безумное марево…

* * *

Все прекратилось в одно мгновение.

Стало оглушительно тихо.

Усыпанный черной пылью Лео осознал себя на коленях, на берегу синего озера. Солнечный воздух вокруг был очень красивым – блестел и переливался ослепительно красными пылинками. Они оседали на плечи странно задумчивому Технику тонко, деликатно, успокаивающе.

– Ти-и-ихо, – негромко, но властно раздалось у него за спиной. – Тебе легче, мальчик? Хорошо. Положи ее. Встань.

Лео нахмурился, но все же сгрузил в траву то, что до этого зачем-то сильно прижимал к себе и застыл, пытаясь понять, что делает. Сзади недовольно цокнули. Прямо перед носом у строптивого Техника возник еще один красный зонд-стрекоза и с хрустом превратился в пылающее алое облачко.

Иллеон, покачиваясь, поднялся на ноги.

– Отлично, – подытожил незнакомый голос и пригласил. – Пойдем. Опять упрямишься? Хм… – Осколки третьего зонда разлетелись в стороны. – Еще немного, и я решу, что ты очень уж проблемный экземпляр. Иди в дом! Так-то лучше.

* * *

– Эл! Все, я надела, уже можно смотреть!

Тонкая белая фигурка, летящий огненно-красный подол, длинный шелковый пояс, стройные ноги.

– Эл? Ну ладно, ладно, так и быть – Э-э-элбо-о-орх! Скажи, мне идет? Ух, всегда о таком мечтала, спасибо! А еще украшение в волосах, смотри!

Нежная белая спина в вырезе платья, разлапистый, кривоватый венок из надерганных с клумбы цветов. Странные матовые следы на коже, вьющиеся вокруг белых рук пыльные черные змейки, будто едкий дым погребального костра.

– Эл, ты смотришь? Я еще покружусь, смотри!

Красное платье, белые волосы. Лицо, как маска… одна огромная черная буря, смерч, воронка, с бешеным свистом и давящим гулом. Тень на высоких травах, словно выгоревший след – сажа, зола, пепел. Черный Свет. Из него мгновенно поднялись новые пучки травы и стебли вездесущего Финикса. Хруст мутно-золотистых сытых стрекоз… тихий шепот… эхо…

– Э-э-эл… Э-э-эл… ты смо-о-отришь? Я еще-о-о кружу-у-ус-с-сь…

Сипящие, сдавленные вдохи. Увядший венок на примятых травах. Летящие по ветру алые лоскуты разорванного платья…

Элборх открыл глаза. Морок развеялся. Над головой Борха был темный потолок командного зала Громкого. Орингер с трудом, через силу поднялся из капитанского кресла и тяжело оперся о панель управления руками: «Ты не видел. Не видел. Все было не так, не так, не так. Успокойся. Не так».

«Она уснула сразу же и больше не мучилась. О-о-о, видел бы ты сопровождавшую ее уход пыльную бурю. Сочетание черного с красным смотрелось весьма… эффектно».

Ор выдохнул сквозь сжатые зубы и хлопнул по панели ладонью. Все Экраны одновременно отобразили матовую ночь, разбавленную редкими огнями сторожевых вышек. Стан притих, уснул и скукожился под теплым одеялом. Борх потер лицо, стряхнул с себя куртку и двинулся к выходу. Шлюз с кряхтением закрылся у него за спиной, шипя и притормаживая.

Воздух был приятно свежим, а вода в бочке для сбора дождевой – восхитительно холодной.