Красная роса (сборник)

Оставалась в рукописи последняя страница. Но ее уже можно было не читать — понятно и

так, что Поликарп — не родной отец, а отчим Оленке. Но все же я прочитал эту концовку. И

наткнулся еще на одну неожиданность.

«Верочку трудно было узнать. Если бы случайно встретил ее на улице, прошел бы мимо.

Куда девалась ее красота, живой блеск добрых глаз? Их выпила тяжелая болезнь, их высушило

беспросветное горе.

— О Поликарп! — встретила она меня как брата. — Самый родной мой друг!

И я стал ей братом, самым родным человеком, так как роднее меня у нее не было никого во

всем мире. Мы не поженились, но Оленка, дочь Павлуся и Верочки, стала моим единственным

ребенком.

Вскоре Верочка ушла от нас навсегда. Наша Верочка, Вера, Виринея… Мы с Оленкой

остались жить.

И для того, чтобы эта жизнь была бесконечной, я завтра иду на фронт».

Рукопись неожиданно оборвалась. Я хотел еще слушать Поликарпа, быть с ним до конца…

Именно в это время тихо вошла Оленка.

— Что скажешь, Пуговица? Были люди, правда же?

— Были… — глухо откликаюсь я.

Оленка взяла из моих рук тетрадь.

— Самая святая для меня реликвия. Поликарп — мой идеал.

— Он погиб?

— Во время обороны Киева. Возле Виты Почтовой. Ты не думай, я его одного не отпустила.

Мы вместе пошли в ополчение. О, Поликарп там скоро стал душой и организатором! Это он одним

из первых научил ополченцев подниматься в атаки. Хромой, одноглазый, похожий на своего

любимца Гайавату, он был олицетворением святой мести… В одной из атак он погиб… А я пошла

дальше… Через все фронты… К победе!..

Я молчал. У меня не хватало слов. Был весь в плену высоких дум, выразить словами которые

было невозможно. Смотрел на Оленку и искал в ней давно забытые черты, сохранившиеся у нее

со школьных лет, которые со временем расцвели, стали чертами человека, гордо и величаво

шагающего по жизни.

— Поликарп формально мне даже не отчим, но был и остался человеком роднее самого

родного, верным наставником и учителем, наука его осталась со мной на всю жизнь. Стараюсь

быть хоть немного похожей на него. Не знаю, удалось ли это мне, но в одном мы сошлись —

Поликарп на всю жизнь остался верным своей любви к Верочке, а я к Панычу…

Оленка улыбнулась, затем рассмеялась вслух, молодо и беззаботно, и в этот миг я узнал в

ней ту далекую, бывшую Оленку из пятого «Б» класса…

По обе стороны Тали

Во второй половине июня солнце пробуждается раньше всего живого на планете. Еще

деревья дремлют в безмятежной расслабленности, ветер спит, птички лениво потягиваются,

расправляют затекшие лапки и крылья, зверь настороженно безмолвствует, жалея оставлять

нагретую за ночь постель, а о людях и говорить нечего. Кто не знает, как сладок и глубок

утренний сон, который овладевает человеком где-то после третьих петухов.

Спит уставшее человечество на полном законном основании, и только солнце просыпается

ровно без пятнадцати пять, бесцеремонно заглядывает во все уголки и закутки, смотрит на

безответственных сонь и смеется, смеется-заливается так по-отечески, так по-матерински, так

тепло и ласково, как может смеяться только оно единственное…

Во второй половине июня выпадает, правда, несколько праздничных дней, собственно,

ночей, которые определенная категория человечества проводит в бессоннице.

Выпускная школьная бессонная ночь — праздник среди самых радостных, самых

романтичных, самых незабываемых праздников…

Так уж получилось, что выпадает это событие на время, когда лето на осень заворачивает.

Ночь самая короткая, а песня самая длинная, так как это юная песня, песня прощания человека

с детством, со сладкой зависимостью от отца-матери, от ученичества, так как это встреча с

волей-волюшкой девичьей, с молодецкой независимостью. Прощай, сладкая колыбель, прощай,

теплое гнездышко, прощай, школа наша, прощайте, дни незабываемые, неповторимые.

Всю ночь колобродит школьная молодежь, хороводит по городам и селам, распугивает покой

на улицах, будит сонные поля, тревожит мечтающие реки, бросает вызов притухшему небу,

будоражит своими чарами-мечтаниями солнце.

— Эй вы, песни-думы школьные, эй вы, дни весенние неповторимые, молодость

быстротечная! Как радостно тебя встречать, как тяжело прощаться-провожать…

— Здравствуй, солнце! Добрый день, солнце! — приветствуют его на разных, но одинаково

звонких и одинаково певучих, одинаково прекрасных и любимейших языках.

И взлетает таким зачарованным утром песня, самая звонкая и самая любимая, на всех

языках и наречиях, но об общей для всех радости — песня о Родине. Сколько их сложено

известными и неизвестными композиторами, сколько их пелось-перепелось в жизни каждого! В

одной из них вопрос: что такое родина — и ответ на него. Еще вчера им, школьникам, казалось,