Красная роса (сборник)

чтобы очень… Смогу и любую другую работу, лишь бы показали…

Долго молчала Ольга Карповна. Размышляла. Жаль ей стало девушку, догадалась, что не от

хорошей жизни она сюда заехала, видимо, нужда какая-то пригнала на берега благословенной

Тали. Пожалела, что не вовремя появилась Нина — другая девушка, всего неделю назад она

взяла ее в медпункт. Может, эта была бы лучше…

— Чего-чего, а работы в лесу хватает. Лесничество — то же производство, но не знаю, каким

оно покажется новичку.

— Все будет зависеть от начальства… У вас главный начальник — строгий или добрый

человек?..

— Да как сказать, — заколебалась Ольга Карповна. — Как кому. Когда речь заходит о

добрых людях, работящих, а особенно о тех, кто в лес влюблен, — как отец родной. Ну, а если

кто попадет случайно или еще и с нечистыми руками потянется к лесу — очень строгий.

— А как его зовут? — затаив дыхание, спросила Инесса, словно с высокого берега в омут

прыгнула.

— Иван Матвеевич Иваненко.

Инесса чуть не пошатнулась, хотя и желала услышать именно это имя. Попутчица шла

впереди, так как тропка была узенькой, поэтому не видела выражения лица девушки.

Рассказывала о лесничем:

— Много хороших, положительных, как говорят, сторон есть в характере Ивана Матвеевича.

Лес он знает и любит, как немногие из его коллег по работе, каждое дерево в этом неисходимом

лесу его знает и к нему клонится, а он разве что не здоровается с каждым деревцем, знает, чем

каждое из них полезно, чем оно болеет и какая ему нужна помощь. За свой лес, за все то, что

растет и живет в лесу, наверное, не задумываясь жизнь отдал бы, сам живет лесом и всех к

этому призывает. Кто не любит лес, тому в нем нечего делать — так он говорит. Не заботится о

себе, весь в заботах о лесном деле, все остальное ему безразлично, словно оно и не существует…

Так что и не знаю, как на вашу просьбу посмотрит Иван Матвеевич. Если сумеете вы его убедить

в том, что не случайно попали в лес, вероятно, и примет, а почувствует, что… пересидеть

некоторое время, то может и отказать…

Инесса слушала этот рассказ безразлично, другое она и не надеялась услышать, так как

предполагала, что ее отец именно таким и должен был быть: сухим и безразличным к людям,

фанатичным лесовиком, для которого самая последняя деревина в его диком лесу дороже

сердцу, чем родная дочь. Она ему выскажет все. Или даже не скажет, а многозначительно

промолчит. Только гордо и презрительно посмотрит в глаза. Нет, нет, она обязательно выскажет

правду: не работу искала, а хотела видеть человека, бросившего несчастную жену и дочь. Да,

да, она ему это гордо бросит в лицо, поднимет голову и неторопливо уйдет прочь. Если у него не

до конца окаменело сердце, он почувствует собственную никчемность и вспомнит и проклянет

тот час, когда бросил беспомощную дочь на произвол судьбы.

Они вышли на берег реки.

— Вот это и есть она, наша Таль. А почему ее так назвали? В честь гроссмейстеров, кажется,

речек не называли. Чтоб в честь подвесного механизма, с помощью которого поднимают грузы,

была названа, тоже сомнительно… — проговорила Ольга Карповна.

— Разве же это речка? Это же ручеек, — вставила слово Инесса.

— Весной и во время обильных дождей она умеет показать характер, разливается от леса до

леса, тогда вся эта пойма становится морем, хоть пароходами разгуливай по нему.

— А водичка в ней прозрачная, чистая, — похвалила девушка речку.

— Вон там, повыше, плотину запрудили, за лесничеством целое озеро налилось. Вот мы

сейчас снимем обувь, перебредем на ту сторону, а там уже и лесничество…

Инесса забеспокоилась:

— А там есть гостиница? Я смогу где-нибудь остановиться?

— Есть, есть, а как же, без гостиниц у нас не обойтись…

— А может, трудно устроиться?

— Устроим…

Не успела и опомниться Инесса, как прошли через густой, еще не расчищенный сосняк, и,

словно в сказке, перед глазами возникло лесничество. Ей представлялись то одинокий

длиннющий барак, то городишко, то палаточное поселение, но совсем уж не то, что сейчас

увидела.

Над тихим озером, на просторной поляне, с трех сторон окруженной синим лесом,

раскинулся городок, прорезанный короткими улочками, по обе стороны которых возвышались

деревья, за каждым домиком красовались сады. Над озером склонялись плакучие ивы, а с

другого конца поднимались в небо корабельные сосны. В лощине, там, дальше, где пряталась в

камышах Таль, почетным караулом выстроились могучие дубы, такие толстые и раскидистые, что

занимали едва ли не половину всей поляны. Это был не городок, а скорее оазис деревьев и

воздвигнутых человеческими руками строений среди густого пралеса, того самого, на который в

наше время можно набрести разве что в глухом Полесье. Они вышли, можно сказать, с тылу,

поэтому и увидели лесничество в таком ракурсе, что оно все было хорошо видно, но показалось