Красная роса (сборник)

единокровный человек становится предателем… Разматывайте, товарищ Голова, этот клубок, а

вы, Лысак, Рысак или как вас, попались на горячем… Мы знаем, что вас фон Тюге привез в лес и

выпустил. У нас есть глаза и уши..

При воспоминании о фон Тюге арестованный похолодел.

До позднего вечера допрашивал его дотошный и опытный прокурор Голова. Допрашиваемый

долго молчал, но, прижатый к стенке фактами, вынужден был сознаться во всем. И если возлагал

Рысак еще на что-либо надежду, так это на ночь, которая должна была стать ему помощником и

содействовать дерзкому и рискованному побегу.

Но побег оказался неосуществимым. Предстоял суд над предателем…

— Так что вот такие у нас дела, — закончил свой рассказ Спартак.

— Отец велел передать, чтобы вы лучше на какое-то время ушли из дому, — передал под

конец приказ.

Захватив костыли, мастерски выстроганные, еще и с приделанными подушечками, чтобы не

терло под руками, хлопец заспешил в лагерь. Гаврило пошел немного проводить его.

И вдруг громко залаял Жучок, оставшийся в сторожке.

— Что за напасть? — встревожился лесник.

Оглянувшись вокруг, он увидел, как за сосновым бором, крадучись, перебежкой от одного

ствола к другому приближаются к сторожке немцы.

— Беги! Беги, хлопчик, скажи — немцы…

Спартак уже и сам понял, что произошло. Крепко держа костыли, он изо всех сил помчался

к лагерю.

В лагере сначала никто не обратил внимания на Спартака. Люди сидели мрачные,

молчаливые.

Спартак сразу же заметил: Рысака среди партизан не было. Острая догадка уколола

сердце…

— Не волки ли за тобой? — спросил Трутень запыхавшегося парня.

— Не-емцы-ы!

Спартак рассказал обо всем.

Резкая команда Белоненко поставила всех на ноги.

— К оружию! Винтовки, гранаты, бутылки с горючим — наготове! Командиры — ко мне!..

Группа Кобозева выходит к сторожке с правой стороны, группа Раздолина — с левой. Я в группе

Кобозева, комиссар с вами, Раздолин.

XXXVI

План операции принадлежал фон Тюге. Фюрер сказал: «Мы завоюем мир силой победного

меча». Для фон Тюге война стала профессией. «Кто не способен делать хотя бы что-нибудь для

войны, тот должен быть уничтожен» — это тоже сказал фюрер. Разве фон Тюге не выполняет

директиву фюрера?

Задолго до рассвета «фольксваген», переполненный черношинельниками, выехал из

Калинова. За ним громыхала машина с брезентовой крышей — в ней сидели тыловики ефрейтора

Кальта, за ней, немного дальше, чтобы не глотать пыль, — «опель» фон Тюге; замыкала колонну

еще одна крытая брезентом машина, в кабине которой сидел ефрейтор.

Колонна остановилась. Из «опеля» вышел фон Тюге.

Здесь, на этой развилке дорог, к ним должен был выйти Павло Рысак. Выйти за час-другой

до рассвета, ориентировочно к пяти-шести часам утра. Было пять с минутами, поэтому отсутствие

сообщника пока еще не беспокоило шефа СС. Он залез в машину, приказал выключить все фары,

каждому замереть на своем месте.

Равномерно тикали часы, размеренно вертелась секундная стрелка, время незаметно

истекало, уже приближалось к шести, а Рысак все еще не появлялся. Когда же перешло за шесть,

фон Тюге занервничал, заходил взад-вперед по песчаной тропинке, хмуро осматривал застывшие

в неподвижности машины, похожие на окаменевших доисторических чудовищ.

Наступало утро, на востоке зарозовело, над горизонтом появилась огненная полоска, вот-

вот должно было взойти солнце, а этого… Рышака, или как его там, не было.

Фон Тюге злился. Тяжкое подозрение камнем давило на сердце.

Он приказал двигаться вперед, окружить лесную сторожку, поймать лесника и заставить его

показать дорогу к партизанскому лагерю.

Вскоре солдаты ефрейтора Кальта были возле сторожки, а фон Тюге по узкой лесной дороге

подкатил чуть ли не под самые широко раскрытые ворота, крепко сколоченные из строганых

досок.

Баба Приська как узрела чужаков, так и замерла.

Бросилась на дорогу, по которой ушел муж с хлопцем. Крикнула Гаврилу, чтобы не

возвращался… А он, неразумный, вернулся. Подбежал, о росе вспомнил, вот тебе, дескать, и

красная роса… Эти окрасят, обрызгают красной росой все живое…

Нет, их не стали стрелять, даже бить не собирались, только смотрели, как на незнакомую

лесную дичь. Черношинельники сразу же бросились шарить в хате, перевернули все в

пристройках, а похожий на грача, со страшным белым черепом на фуражке остановился перед

ними, широко расставил ноги, похлестывал хлыстиком по блестящему голенищу и скалил зубы. А

глаза холодные, гадючьи.

Фон Тюге молчал, присматриваясь к этим странным существам. «Да, слабых, неполноценных

следует решительно уничтожать, мир принадлежит сильным…»

Заговорил переводчик:

— Мы надеемся на ваши правдивые ответы и посильную помощь. Тогда все для вас кончится

хорошо. Шеф интересуется: не заходил ли в последние дни к вам известный вам Павло Рысак?

Гаврило с удивлением глянул на Присю, Прися на Гаврила.

— Не до ходьбы, не до езды теперь людям, сидим в лесу двое ни на что не пригодных, ни мы

ни к кому, ни к нам никто, — заговорила Прися.

Гаврило знал, что старуха не проговорится.