Красная рубашка, красный сок, красный рассвет (СИ)

— Пойдем прогуляемся, — срывается с губ Томаса. Ньют переводит взгляд на него. Потом кивает и поднимается с места. Зачем-то подает Томасу руку, хотя тот может встать и без помощи.

Но Томас не против.

***

Шагать рядом с Ньютом по улице, даже ничего не говоря, просто чувствуя его присутствие, действительно здорово. Томасу — как и Минхо — хотелось назвать нового друга уютным. С ним приятно просто проводить время. На него приятно смотреть. Приятно заставлять его улыбаться. Приятно смеяться с его шуток. С ним приятно говорить. С ним приятно жить.

Порою Томасу казалось, что Ньют любит красный цвет. Наверное, он весь состоял из красного. На его гитаре — красные узоры. В его глазах — красные сосуды. На его руках — красные порезы. На его теле — красные подтеки. У него красная рубашка. В его кружке — красный чай. Его настроение тоже содержит разные оттенки красного.

Томасу очень хотелось бы с этого посмеяться. Но ему отчего-то было грустно.

Томасу казалось, что с Ньютом они знакомы целую вечность. Ньют был одним из тех людей, с которыми можно говорить вообще обо всем. Ньют понимает. Он понимает любое волнение, любое движение, любую недомолвку. Он понимает, когда надо промолчать, когда перевести тему, когда подтолкнуть к ответу. Он всегда помогает.

В шоколадных глазах — тепло. В шоколадных глазах — кусочек солнца. В шоколадных глазах — вечная осень. Шоколадные глаза смотрят в янтарные. А в янтарных — всегда лето.

— Пока, Томми, — говорит Ньют и хлопает Томаса по плечу. Он улыбается и, немного отойдя, машет рукой. Томас уже не может представить себе вечера без этого.

Тереза говорит, Томас больной. Тереза говорит, Томас ничего не знает. Тереза говорит, Томас странно себя ведет. Тереза говорит, рано или поздно все станет на свои места.

Бренда только кивает. Бренда согласна с подругой. Бренда чуть зло поджимает губы. Ей почему-то не нравится, что Томас теперь постоянно что-то рассказывает про Ньюта. Томасу кажется, Бренда ревнует. Так и есть. Томас не понимает, с чем это связано. Томас не видит вообще ничего.

Томас пытается спросить у Терезы о причине такого поведения Бренды. Тереза только качает головой и говорит, что Томас дурак. Томас даже не знает, обижаться ему или нет. Он запутался.

Томас сидит на мосту и качает ногами. Томас смотрит вниз, на спокойную темную гладь под ним. Вода в реке тихая. Отстраненная. Холодная и безразличная. Вода может ни о чем не волноваться. Ее ничто не беспокоит. Томасу тоже хотелось бы быть водой.

На ровной поверхности можно увидеть звезды. Они плывут в реке. Они плещутся в ней, как дети. А отраженная огромная луна — их мама. Она наблюдает за своими детками строго и внимательно. Она старается не упускать их из виду. Но вот на пути появляется тучка, и луна исчезает из воды. Можно представить, Томас думает, она отлучилась по делам.

Справа от Томаса сидит Тереза. В отличие от друга голова ее запрокинута к небу. Тереза тоже болтает ногами. Тереза — как ребенок. С ней легко. Она понимает Томаса. Одного взгляда всегда достаточно. Но вот Томас взгляды читать не умеет.

Ее глаза похожи на кристаллы. В них сияют звезды. Томас думает, что ее глаза — это вечная зима, а отраженные звезды — кружащиеся снежинки. Глаза Терезы можно сравнить с чем угодно. Они — небо. Они — океан. Они — бриллианты.

Последнее время, Томас решил, он чрезмерно большое внимание уделяет глазам. Он часто ловит себя на мысли, что готов наблюдать за чужими глазами постоянно. Томас вдруг внезапно осознал, что глаза всегда необычайно красивы. Он начинал понимать смысл выражения «зеркало души».

— Ты так на меня смотришь, — говорит Тереза и поворачивает к Томасу голову, — что мне становится не по себе.

Ветер колышет длинные темные волосы девушки. В ее глазах по-прежнему снежинки. Она качает ногами. Будто бежит по воздуху.

Луна плещется в реке.

— Прости, — только и может произнести Томас. Он отводит взгляд. Прямо под ним — белое лунное лицо. Он тоже хочет оказаться в реке. Вода нежная. Ее объятия мягкие. Она и сама мягкая.

Тереза кладет руку Томасу на плечо. Ее ладонь такая горячая, что Томас вздрагивает.

Томас снова смотрит на подругу. Она определенно хочет что-то сказать. Кажется, она не может подобрать слов. Томас просто ждет. Он не придумывает ничего лучше этого.

— Как у Ньюта дела? — интересуется наконец Тереза. Томас вскидывает брови. К чему это она?

— Нормально, — он пожимает плечами, но смотрит настороженно. — Почему ты спрашиваешь?

— А ты не догадываешься? — Томас качает головой. Он бы не переспрашивал, если б догадывался. — Ты ему собираешься рассказать?

Томаса прошиб холодный пот. Точно.

Томас представил, как его голова раскалывается надвое. Ее поражает удар молнии. Эта молния — запоздало пришедшее понимание ситуации. С Ньютом так глупо получилось. Ньюту это важно — единственное, что Томас знает о друге наверняка.

Томас опускает голову опять. Меж его ресницами — все та же звездная вода. Необычайно красивая. Необычайно безразличная. Необычайно притягательная.

— Я собираюсь. Но я не могу.