Красная рубашка, красный сок, красный рассвет (СИ)

Тереза смотрит серьезно. Томас думает, что, будь на ее месте Ньют, он бы обязательно улыбнулся. Так, как умеет только он. Лицо просияло бы, а в шоколадных глазах замерцали бы огоньки. Тереза кладет голову Томасу на плечо. Томас думает, что Ньют потрепал бы его по волосам. Томас заметил эту его привычку. Но с Минхо он так не делает, вспоминает Томас. Наверное, это потому, что Минхо слишком трясется над своей идеальной прической. Тереза берет ладонь Томаса и сжимает в своей, сплетая их пальцы. Томас думает, что Ньют закинул бы другу руку на плечо. И снова бы улыбался.

Поддержка у этих двоих совершенно разная. И Томас никак не может решить, чья согревает сильнее. Чья действительно перенимает часть переживаний.

— Прекрати меня с ним сравнивать, — ворчит Тереза. Ей это не нравится. Томас даже не может представить, как она догадалась. — Том, — ее улыбка — снисходительная, не как у Ньюта, — у тебя все написано на лице.

Томас всегда поражался ее проницательности. Возможно, это потому, что она девушка. А девушки, как Томасу казалось, лучше чувствуют людей.

— Я не сравниваю, — слабо бурчит он. Отпираться глупо. Сравнивает. Постоянно. Любое движение. Каждое слово. Блеск глаз, манеру речи, улыбку, случайное действие, даже одежду. Наверное, он сказал это, только чтобы не молчать. С Терезой тишина почему-то не такая уютная.

— Не ври, — Тереза пихает его в плечо. Томас всеми силами старается отключить мозг и не думать совсем. Так нельзя. — Том. Он же все равно узнает. Кто знает, как он отреагирует.

Томас кивает. Он знает. Он понимает, что это не та тайна, которую можно безболезненно держать при себе. И он понимает, что ее раскрытие тоже не будет приятным.

— К концу недели я расскажу.

Неделя. У него есть неделя, чтобы собраться с мыслями.

Тереза вздыхает. В ее глазах снова начинается снегопад.

Томас отключает мозг. У него получается.

Он и представления не имеет, что делает.

У Терезы теплые губы. Нежные. Ему нравится целовать их. Он хотел бы проводить время так почаще. У Терезы мягкие волосы. Под пальцами чувствуется их шелк. Томас хотел бы гладить их всегда. У Терезы гладкая кожа. Кажется, она захватывает в плен. Томас считает, что это самый приятный плен. У Терезы крепкие руки. Они обжигают прикосновениями. В их объятиях Томас чувствует себя словно в клетке.

А перед глазами красно…

***

Ньют не верит, что его жизнь стала настолько спокойной. Ему не приходится пахать день и ночь на подработке. Ему не нужно больше обзванивать больницы и знакомых в поисках исчезнувшей матери. Ему не надо торчать у ее кровати допоздна в ожидании, когда женщина уснет. Он не должен больше вести себя как взрослый. Он наконец-то может положиться и на мать.

Его будни теперь окрасились не в унылый серый цвет, какие были до этого. Его будни теперь стали светлеть. Они ослепительно-белые. Их, словно старое белье, закинули в стиральную машину, не скупившись на отбеливатель.

Но красный цвет по-прежнему с ним.

Новый красный рюкзак. Его зачем-то купила мать. Старое красное платье матери, которое она носит почти каждый день. Исключительно красного цвета чай. Каждое утро — красный рассвет. Каждый вечер — красный закат. Краснобокое солнце перебирает отливающие красным волосы Томаса.

Ньют не знает, испытывает ли облегчение от того, что ему больше не нужно тащить на себе пьющую мать. Он отчаянно пытается радоваться тому, что она перестала ходить в бары. Он отчаянно пытается не замечать красного цвета. Красный окружает его со всех сторон. Все это — не просто так. Все это — затишье перед бурей.

Он знает. Он знает, что потом станет еще хуже. Он знает, потому что так говорит красное предчувствие.

Ньют останавливается на тротуаре и терпеливо ждет. На светофоре — красный человечек. Ньют чувствует себя этим человечком.

Красного человечка вытесняет зеленый. Цвет Ньюта тоже сменяется, и он торопливо шагает через дорогу.

Сегодня Ньют впервые за последнюю неделю идет в школу пешком. До этого его подвозил Томас. Ньют и сам не знал, почему решил вдруг отказаться. Быть может, ему не хватало привычного плеча Минхо рядом со своим. Быть может, ему стало страшно, что друг потерян. А может и что-то еще. В любом случае то, что Минхо неделю ночевал у себя дома казалось невероятной дикостью.

Парадокс.

Глаза цвета кофе выделяют Ньюта из толпы сразу. Всегда безошибочно. Всегда быстро. Глаза цвета кофе всегда вспыхивают двумя маленькими солнышками при виде друга. Сам Минхо расплывается в донельзя довольной улыбке. Ньют иногда поражался, как у Минхо хватает жизнерадостности, чтобы выглядеть таким счастливым. Да еще и с утра. Да еще и когда перед ним — кислое лицо.

Минхо приветствует Ньюта так, будто не видел по меньшей мере лет десять. Он кричит какие-то шутки, в смысл которых Ньют даже не вдается. Все глупости. Минхо обнимает Ньюта так крепко, что кажется, у того хрустят кости. Вот прямо сейчас сломаются. Минхо хлопает Ньюта по плечу так активно, что у того подкашиваются ноги. Он упадет. Минхо пускает пальцы Ньюту в волосы и то ли треплет их, то ли просто зачем-то тянет. Он же их вырвет такими темпами.