Красная Шапочка: что было потом

– Понимаешь, Красная Шапочка, я с самого детства хотел, чтобы ты стала моей женой. Но, когда мы подросли, решил не спешить с предложением. Я ведь не мог все время быть рядом с тобой. Вдруг бы ты встретила прекрасного принца гораздо лучше меня, а уже была бы связана словом со мной. И пришлось бы тебе тогда или слово нарушить, или принца упустить – и то, и другое плохо. А теперь уже можно, потому что выяснилось, что ты моей женой будешь, пусть не сейчас, а только через несколько лет, когда мы станем совершеннолетними. И дети у нас будут, и внуки, и кто-то из них переедет в Россию, и мы уже видели, какой там у нас появится замечательный прапра-много-раз-правнук в двадцать первом веке. Представляешь, какие мы с тобой счастливые! А теперь пойдем домой. Там уже стол накрыт, и гости собираются нашу помолвку праздновать.

Мне казалось, что я вот-вот взлечу! Взявшись за руки, мы шли вдоль пристани. Вот так, рука к руке, мы войдем во взрослую жизнь и пойдем по ней вперед, чувствуя плечо друг друга. Это и есть счастье!

Все вокруг было прекрасным и исполненным великого смысла. Не только море и небо, не только стройные корабельные мачты и полет белых чаек в синеве, но абсолютно все! Шустрые зуйки, снующие вдоль уреза воды, водоросли в полосе прибоя, пряно пахнущие морем, искрящийся на солнце песок, обкатанные волнами бело-розовые ракушки и сверкающая серебром рыбья чешуя. Много-много мелких деталей, составляющих огромное понятие – мир! Мир был добрым и щедрым на красоту. И мы сами, как его часть, должны были быть такими же!

Проходя мимо шхуны, мы увидели, как матрос, несущий тяжелый мешок, вдруг споткнулся и упал у самого трапа. Он пытался подняться, но, похоже, повредил спину. Упавший мешок перегородил трап, перекрыв дорогу другим матросам с мешками. Те загалдели, вынужденные остановиться. У трапа образовалось столпотворение. Боцман, руководивший погрузкой, разразился бранью. Мартин отпустил мою руку.

– Подожди, минутку, я ему помогу.

– Да, конечно, давай.

Бедолага так и не смог подняться. Тогда Мартин взвалил на спину его мешок, крикнув мне, что отнесет его в трюм и вернется. Порядок на трапе восстановился. Я ждала довольно долго. Погрузка мешков завершилась, а Мартина все не было. Боцман отдавал матросам команды. Потом его взгляд упал на меня.

– Эй! – крикнул он, – твой парень там случайно ногу пропорол, поднимись-ка сюда, его надо перевязать.

Я вихрем взлетела на палубу.

– Где он?

– В трюме.

Бегом я спустилась в трюм и, оказавшись в полумраке после яркого солнца, не сразу разглядела лежащего на полу Мартина. А когда разглядела, закричала от ужаса. Мартин был связан, лоб его был разбит и лицо залито кровью. Я бросилась к нему и дрожащими руками вынула кляп, которым ему заткнули рот.

– Что это, Мартин?! Кто?!

В этот момент люк в трюм захлопнули и закрыли на задвижку. Стало почти совсем темно.

– Прости меня, Марта! – медленно выговорил Мартин. – Верно говорят,

что человек от счастья глупеет. Я попался, как несмышленыш, и подставил тебя. Это герр Гюнтер Гросс!

Раздался скрежет корабельной лебедки и лязг поднимаемой якорной цепи. Волны забили в борта. Судно отходило от пирса.

Я стала развязывать веревки на руках и ногах Мартина.

– Не надо! – сказал он. – Пусть думают, что я связан. Просто ослабь узлы, чтобы я мог сам высвободиться, когда будет нужно.

– Он говорил тебе, чего хочет?

Мартин покачал головой.

– Видимо он опять будет требовать выкуп, на этот раз за нас обоих, – предположила я.

Мартин снова покачал головой.

– На этот раз он так не сделает, Марта. Это лишено для него смысла. Когда нас хватятся, легко выяснится, что нас увез его корабль. Это могли видеть ребятишки, которые играли на пристани. И сосед, дядюшка Якоб, который чинил там лодку, тоже мог видеть, как мы поднимались на борт. Эту информацию разошлют в ближайшие порты и, если он потребует выкуп, его сразу арестуют. А раз выкупа ему не получить, живые мы ему не нужны.

Прости меня!

Мартин отвел глаза. Я взяла его лицо в ладони и заставила смотреть на меня.

– Нет, Мартин, мы останемся живы! У нас есть Иван! Это значит, мы будем жить, по меньшей мере, пока не родятся наши дети. Мы должны бороться и выжить, чтобы там, в двадцать первом веке жил Иван. Его не будет без нас! Ты это понимаешь?

Мартин поднял глаза, и я увидела, как они сверкнули в сумраке трюма.

– С таким аргументом не поспоришь, Красная Шапочка. Ладно, убедила, поборемся еще!

Прошло около часа. Удары волн в борта усилились. Видимо, начинало штормить или шхуна вышла из залива в открытое море. А может, и то, и другое.

Сверху послышалась возня, и люк трюма открылся.

– Эй, вы там, выходите! – раздался голос боцмана. – Герр Гюнтер Гросс желает с вами побеседовать, хе-хе-хе!

– Мы не можем выйти, вы связали моего жениха, – крикнула я.

– А ты что, до сих пор его не развязала? Чем же вы там занимались целый час, голубки, гы-гы-гы! Развяжи ему ноги, но только ноги и выходите.

Мы поднялись на палубу. Перед нами в резном кресле восседал герр Гюнтер Гросс собственной персоной. Рядом стоял боцман. Поодаль топтались матросы.